Non-fiction

Сионисты-социалисты не понимали такой простой истины во времена Жаботинского, не понимают они этого и в наши дни. Левые упорно стремятся умиротворить арабов экономически выгодным сотрудничеством и опаснейшими для еврейского государства территориальными уступками. Но арабы воспринимают эти действия как доказательство слабости и трусости евреев.

Именно это и привело к тому, что свободная пресса законодательно защищена Первой поправкой к Американской конституции. Именно этот принцип стал руководящим для американской журналистики и в конечном итоге привел к созданию общественной структуры, которая теперь именуется Четвертой властью. А также сторожевым псом демократии.

Арабские аналитики не смогли предвидеть преобразования, которые произошли в Израиле, в его обществе и в вооруженных силах, эффективную финансовую помощь еврейской диаспоры США и неожиданную позицию Чехословакии с санкции СССР.

Совокупную сумму экономических потерь — и то, на наш взгляд, весьма приблизительную — удалось узнать лишь однажды. Ее осмелился назвать в своих «Записках» бывший бессарабский губернатор (назначенный уже после погрома) князь С.Д. Урусов. Миллионный убыток, — вот его авторитетная оценка экономических последствий погрома.

Из сионистских соображений евреи ишува выбрали «остаться» и стать поданными султана. При этом понимая, что такое решение может привести их в ряды воюющей армии. Армии, не слишком заботящейся о своих солдатах вообще и не слишком дружественной по отношению к евреям в частности. Но для них самым важным было сохранение ишува.

Появление старых карт в широком доступе позволяет провести их более глубокий сравнительный анализ и сделать вывод, что ошибок не было, что называя новую часть света именем Америго Веспуччи, «вогезские гимназисты» знали, что открыл ее не он, а Христофор Колумб.

Если бы тогда Сталин последовал советам этого человека, весьма вероятно, что ни II Мировой войны, ни Великой Отечественной войны и связанных с ними огромных потерь не было бы. Однако Сталин предпочел следовать своей интуиции и советам из Германии.

В апреле 1944 года Берг был переведен в отдел особых операций и вылетел в Италию, Португалию и Алжир для участия в выяснении уровня ядерных исследований и состояния работ Германии в создании атомной бомбы. Секретные правительственные документы показывают, что Берг играл жизненно важную роль в атомной разведке в ходе Второй мировой войны, и, конкретно, в сборе этой информации.

Профессор Рапопорт был человеком с невероятно широким кругом интересов и энциклопедических знаний. Среди его друзей были многие выдающиеся люди того времени: Мирон Вовси, Соломон Михоэлс, академики Лина Штерн, Лев Ландау, художник Роберт Фальк. Вот в такой нестандартной семье росла Наташа Рапопорт.

Это место в Житомире кажется мне каким-то «мистическим» — ведь дед мог не приехать в командировку, бабуля не проводить каникулы дома, да, в конце концов, они могли просто разминуться во времени или пройти и не увидеть друг друга! Мистики этому месту добавляет то, что в соседнем доме родился Сергей Павлович Королев и сегодня расположен его дом-музей и еще в одном соседнем доме — музей космонавтики.

Вбежав на площадь и затесавшись в толпу, я увидел ЭТО: посреди площади стояло в ряд четыре виселицы — по две петли в каждой. В каждой из них — голова подбородком в грудь, руки за спиной, ступни разутых ног сильно оттянуты вниз, — висели, чуть покачиваясь, восемь человеческих кукол. Живыми их привезли из Пскова, чтобы повесить здесь для того, чтобы именно блокадники получили удовлетворение от мести.

Вождение — это оптимальный способ передвижения в Америке. В американских штатах, которые я посетил до сих пор, за исключением Нью-Йорка, я заметил, что общественный транспорт в основном обслуживает бедных, чаще чёрных, или испаноговорящих. Система поездов в большинстве штатов либо просто отсутствует, либо бесполезна.

Ересь жидовствующих» (иначе Новгородско-московская ересь) — идейное течение, охватившее часть русского общества в конце XV века, в основном Новгорода и Москвы. Надо понимать, что речь идет не только о религиозной составляющей, но и о политическом движении, сродни европейскому протестантству.

«Чего я никогда не прощу Троцкому-Бронштейну и Ульянову-Бланку с их интернациональной бандой — так это того, что они нарушили естественный ход вещей, “опрокинули шахматную доску”. Ладно бы, если бы это была просто игра, но на доске были десятки миллионов человеческих жизней, десятки миллионов! И дьяволы опрокинули все эти жизни в кровавую бездну начала ХХ века… Да, я знаю, что у моей империи были тогда большие проблемы, что Государь наш, управляя огромным государством, далеко не всегда оказывался на высоте положения, а уж его министры — тем более. Но я глубоко убежден в том, что и в те непростые времена в России можно было обойтись без великой крови. Той крови, которую мы будем расхлебывать еще как минимум несколько веков…»

Вернеру Гейзенбергу, возглавившему Институт теоретической физики, пришлось начинать практически с нуля: без ассистентов, без квартиры, всего с одним студентом, собирающимся писать диссертацию по физике…