Проза

«...Ни в одном из них нет тебя. Ни один из них не скользил шинами по загривку зимы. Ни один из них никогда не вернётся в этот истекающий снами вечер...»

«... И в поезде ехали – радоваться надо, а они чуть дверь стукнет – вздрагивают. А строгие военные на каждой станции билеты проверяют и документы. Тамарочку, как только эти военные в вагон входят, проводник прячет в угольный отсек: «Сиди тихо!» Это-то понятно: почему-то билет для Тамарочки не продали, а дяденька-проводник маму-папу пожалел и разрешил ехать с ними. А когда к Москве подъехали, он Тамарочку через другую дверь выпустил и велел, под вагоном пробравшись, бежать навстречу маме и папе, дескать, встречаю...»

«...Когда упадёт моя звезда, то дай Бог какому-нибудь мальчишке, стоящему далеко-далеко внизу, на Земле, проговорить заветное желание. А моя звезда постарается погаснуть не так быстро, как те, на которые загадывал я...» / «...Давно хотел записать поразивший меня рассказ о похоронах постперестроечного бандюги. Хоронили авторитета Васю с музыкой, салютом над могилой, но это всё могло быть и не для Васи, а для любого, даже и не мафиозного, начальника. Но Васю, в отличие от других покойников, не оставили без музыки и после смерти...»

«...На женский крик из веранды высунулся сам сосед в трусах и фуфайке. Сразу все понял и распорядился: «Я сейчас оденусь и проскочу к леснику, а ты пока подними пару-тройку мужиков с улицы, пусть ждут меня у твоего дома». Спустя несколько минут он завел свою «Ниву» и заспешил в другой конец села. Вернулся уже в сопровождении бортового «ГАЗ-66», за рулем которого сидел лесничий Николай Ольховик. Мужики побросали окурки, сели в «Ниву» и процессия двинулась в лес...»

Неужели русские так любят своих тиранов, которые их наказывают и уничтожают? Вопросец, казалось бы, простой, а ответ на него – сложный. Умер властитель, а плачут-то не по нём. Это – напоминание о своей приближающейся участи. Мол, если даже он смертен, то что же говорить обо мне? Да и кому ещё эта власть достанется – не худшему ли тирану?

Из-за чрезмерной любви к искусству погорела вместе с мужем генералом и Лидия Русланова, певица и всеобщая любимица, и угодила в Сибирь. Отец народов был крутой, но справедливый. Так считали на Евбазе. Ранги и звания были ему нипочём. Тем более что супруги явно перебрали. Тянули домой, по слухам, целый вагон антикварного добра.

Все напоминало просмотр дублированного фильма. Английский текст, произносимый «Армстронгом», был только фоном, на который накладывался русский перевод. Переводил явно не Наум, он не настолько хорошо знал английский. Да и голос был не его. Воистину трансцендентальные полеты — вершина духовного подъема человека.

Началась волшебная, феерическая жизнь. Старый аист расправил плечи, встрепенулся, он тоже теперь был не один, у него появились мои глаза, причем не равнодушные, капустные, а жадные, выискивающие и замечающие малейшие хрусталики, необходимые для аистиного существования.

Нервы мои были напряжены до предела, каждый миг я боялся, что чудо вот-вот кончится. Я же хотел, чтобы оно продолжалось, я был готов работать весь вечер, всю ночь – пока счёт денег не пойдёт на миллиарды. Но в какой-то миг силы мои начали иссякать.