Проза

С утра у Аграфены Николаевны всё не заладилось: в хлеву корова грязным хвостом по глазам хлестнула, едва опомнилась; чугунок на шестке опрокинулся — печь затушил, пришлось снова разживлять; худыми рёбрами подвернулся под сковородник муж Пахом Пахомыч. Аграфенушка, кипя от злости, уже с силами собралась, чтоб высказать старому мотовилу, зачем он с самых ранин под ногами волошкается, но тут из-под печья вывернулась голодная кошка и кинулась к пустому блюдцу.

«...«Чего надрываешься, дурень? Неужели не знаешь, не понимаешь, что мы – свадьба – просто не можем пропускать вперед никого? Плохая примета – тогда, по поверью, молодым всю жизнь не будет в доме счастья», – лишь на мгновение подумали на тройках люди, из тех, кто потрезвей...»

По соседству с нами восседал массивный, с бородкой и усами человек. Он выглядел словно только что вышедший из мюнхенской пивной бюргер. Лицо его было недовольным. Громко, чтобы слышали за соседними столиками, человек рассуждал о том, что евреи из Сохнута, мол, вечно жмутся на деньги. А могли бы оплатить не только грибные жульены, бифштекс с картошкой фри и бокал вина, но и любой заказ из меню.