Проза

И, казалось бы, после пятичасового полёта из Тюмени в Салоники, уже на легендарной греческой земле, стоило ли вспоминать про то, что «у нас не так»? Но, видимо, боль за своё, родное, дорогое и близкое даже за морями-океанами не даёт Елфимову покоя, заставляет его проводить аналогии, искать сравнения, делать обобщения…

Такой был у меня редактор. Больше подобного панибратства с «летёхой» не допускал ни один руководитель газеты

...Заглянув в разбитое окошко, гости увидели лишь обглызленную черствую горбушку хлеба на выскребленной столешнице и сине-грязные пятки, торчащие из чела печи. Рядом дырявые мужские сапоги. «Ка-ра-чун!» – прокаркала гостям снежная ворона со стрехи и слетела к хлебу, тыркнувшись ­лапой об стол. В соседнем селе начал звонить колокол.

Передав фотоаппарат отцу, я подошёл к Вечному огню и засмотрелся на него. Кончик пламени ярко синел, бился как живой. Вокруг полыхавшего жерла алели цветы: букеты роз и гвоздик. Незаметно около меня оказался человек в инвалидной коляске...

Литературный конкурс журнала «Север» "Северная звезда"

(Окончание. Начало в № 9-10, 2013)

Маленькая трилогия

Незнакомец мало что раздражал, но был ещё и крайне некстати: шагах в двадцати от Него только что расположилась пухленькая, скорее из пансионатских. Похоже, вечер складывался… – Тут такое дело… – Толстяк наклонился к Нему и доверительно перешёл на шепот. Он невольно отстранился, подозревая запах изо рта… – Я Ангел. Ну, это – Ангел Хранитель...

В пути пригодится один предмет. В путь без него совсем не ходи. Подумаешь: ну какой же я немощный? я пока еще в силе! Но не сразу услышишь, что таит в себе клюка. Опора нищих духом. Преграда падению. Символ путника.

– Ну, красавица, пошли, пошикуем, что ли? - А та снова как цветок рдеет – грязи на плаще стесняется. Но уже и хитрить понемногу начала, глазки строит, а в глазках тех вопрос: ты, сколько стоишь, парень?.. Засмеялся Сашка: много, глупышка, много! Ты таких денег даже во сне не видела. Пойдем и тебя осчастливлю. Эх, ты, жертва обстоятельств!..

Считая доказанным исключительную роль романа Достоевского «Идиот» для газдановского «Возвращения Будды», мы сочли необходимым рассмотреть и два последующих романа Газданова – «Пилигримы» и «Пробуждение» – через ту же романную «призму» XIX века. Этот анализ и составляет содержание данной статьи.

Она представляет, как совсем скоро нежно вылижет любимому ухо, почувствовав на языке велюр его кожи, солоноватые жёсткие волоски и горчинку морской воды. Потом она нежно укусит его в шею, зароется носом в подмышку... И вот её щеки уже пылают, сердце полнокровно бьётся, жилки груди пульсируют, глаза закатываются. В это время мимо Марины беззвучно снуют жители Чёрного города: кроткие непримечательные тени, растрёпанные работяги, призрачные жители окраин. Начинается ночная смена, каждый спешит по своим делам. Ни Луны, ни звёзд. Небо чёрное, как дешёвенькая ткань для обивки гробов.