Проза

Старик, проснувшись, не спешил вставать и думал о покойной жене — она приснилась ему прошедшей ночью. В раздумьях он что-то сказал вслух самому себе и, вздыхая, поднялся, а потом присел на край кровати. Несколько минут его сухощавая фигура оставалась неподвижной, затем старик начал медленно поворачивать голову в разные стороны, а когда у него стали зябнуть ноги, включил ночник, неторопливо оделся и отправился на кухню.

Толпа медленно двинулась по Зоологической улице вдоль Зоосада, прочь от города. Впереди шли солдаты, колонну замыкали две бронированные машины, которые ползли вслед за толпой. Это выглядело так страшно, — не как в жизни, а как в кино про немецко-фашистских захватчиков.

Никогда не забывайте, что детство – это гадость.

В детстве мне нравилось играть с куклами младшей сестры. Я этого стыдился и всегда старался делать это в полном уединении. Особенно стыдно мне стало, когда я уснул с ними, а утром мать вытащила их из моей кровати. Чтобы избежать наказания я не открывал глаза и продолжал делать вид, что сплю, однако смущение до того меня пронзило, что я покраснел, волосы мои встали дыбом, дыхание стало резким и беспокойным и сердце безумно заколотилось. Наверно, я так и не смог больше разомкнуть глаз.

Пока я лежал с закрытыми глазами, то думал сразу отогнать Петрарку, как только она снова приблизится. Кошку нужно воспитывать. За утро она уже несколько раз подлезала, торопя мой подъем. Ведь это страшно раздражает: лишает самых приятных моментов, когда ты вроде уже и проснулся, но можно подремать еще немножко.

Кто зарабатывает меньше художника, спрашивает у меня мать, но ответ дает сама, музыкант классических композиторов. А как он живет, уточняю я. Живет просто, отвечает она, 9 часов репетиций, пока не задеревенеют и вновь не разойдутся пальцы (это повторяется множество раз за 9 часов), после прослушивание музыки и сон, чтобы были силы для новых репетиций. Иногда он еще и ест, прибавляет она. Но ведь это то же самое, что Исторический архитектор, говорю я, и тут же пружиной выскакивает недавняя встреча.

Новелла Кобо Абэ "Табу" была переведена с японского Александром Доновым примерно за полтора года работы. Так как Александр не владеет языком оригинала, он воспользовался карманным русско-японским разговорником, из которого почерпнул все необходимые сведения культурного и языкового характера, а также вдохновение. На русском языке текст публикуется в первый и последний раз.