Проза

Проходит секунда-другая, я понимаю: надо что-то делать, но что? Закричать громовым голосом – но где его взять, пройти к столу как ни в чём не бывало – может, они прекратят озорство, а если нет? Я не знала, как быть, в институте нас этому не учили. Страх, что мои верзилы сейчас разнесут класс, заставил меня развернуться и позорно бежать. Куда?

Истории из жизни

В начале XXI века археологический мир облетела новая сенсация: приморские и южнокорейские учёные под селом Кокшаровка Чугуевского района нашли крупный административный центр Бохайского государства.

И вот, как результат своего несколько авантюрного демарша Большеглазова воочию увидела ошарашенное лицо врача, в одночасье потерявшего и дар речи, и способность двигаться. Дело в том, что на приеме у доктора Василькова за последний месяц побывало около тысячи пациенток. Все они, страдающие огромным количеством различных недугов, не вызывали у него никаких эмоций, причем ни одна из них не просила лично у него своего женского счастья.

главы из повести «Спасти Белоснежку»

Всё съезжало куда-то вбок, устремлялось вверх, и казалось, избыточное движение противоречит всякому смыслу бытия, сути человеческой отъединённости и глубины...

Короткая история из жизни

Отрывок из авантюрного романа

160-летию первого издания «Записок охотника» И. С. Тургенева посвящается...

На одной чаше весов Войны – жизнь одного раненого солдатика, на другой – жизни экипажа, которые, возможно, придётся отдать за ту одну. Стоимость вертолётов и прочего железа даже не берётся в расчёт и не обсуждается, она равна нулю. Ну, так ответьте мне, сколько жизней надо положить на вторую чашу, чтобы эти проклятые весы пришли в равновесие?

Черный квадрат изображал солнечное затмение (этот знак большевики трактовали как победу над солнцем), а свастика символизировала восход – возобновление вечного пути и оживление надежды. Собственно, к этому сводилась речь Гитлера – поселить надежду в сердцах сограждан. А оснований для надежды не было.

Огромный котище, ловко объезжая ухабы, катил велосипед: «…По сорок рубчиков кило, – оборотясь, крикнул котище и махнул мне лапой, – дешевле не сыщешь! Пальчики оближешь…» – и пошёл к палисадникам, мягко переступая по пыли на колченогих кошачьих лапах. Над головой кота покачивался сверкающий, точно сочащийся жиром круг Краковской – нимб.

Вечером был Омск. Город как-то странно кружил перед замедленно идущим поездом. Будто пьяница, никак не могущий найти свой двор. Выставлялся то одним своим боком, то другим. Вдруг пропал совсем – степь пошла, перелески. И снова откуда-то вышел, шатаясь...

...Обычная молдавская школа в 1992 году: учителя, которые не получали зарплату по году, ученицы, мечтающие стать проститутками и, почему-то, экономистами, и ученики, которые уже начали практиковаться в вымогательстве, мелком грабеже, и которых ждал юридический факультет. Ну, тех, кто выжил. Так или иначе, а я был не такой как все. Тонкий, ранимый, чувствительный... Проще говоря, алкоголик. Ну, или как сказал учитель физики, “наш мальчик имеет непростую душевную организацию”.

Я подозреваю, что бог сначала хотел сделать из меня кролика. На моих руках уже третье произведение – маленький Игорёк. Вижу, что на лице молодого человека улыбки уже нет. Вот оно подсознательное сознание! Задумался он, что крутиться теперь придётся как юла, в три раза быстрее. Дашка к тому времени стала тоже шире в три раза, попробуй прокорми такую!