Проза

По сути, между злосчастным никчемным раввином Борухом и Тамарой Моисеевной много общего. Оба предпочитают жить фантазиями, не замечая или же презирая реальную, повседневную жизнь. И то, что она его ругает на чем свет стоит обидными словами, является защитной реакцией.

Положение было однозначно-безвыходное. И всё равно казалось, что этого незадачливого человечка, затесавшегося внутрь, можно как-то спасти. До позавчерашнего разговора с матерью.

Диалектик как человек, имеющий склонность к незамысловатому философствованию, тут же приспособил всплывшую в памяти историю к своему полету и к тому чувству, что никаких особых чувств полет у него уже не вызывал.

Охарактеризовать стиль Савича сложно - поначалу язык даже кажется каким-то не совсем правильным, и уж точно не гладким. Предложения вывернуты, как фигуры на гравюрах Оноре Домье, но в обоих случаях эта вывернутость-то и придает движение и динамику, и создает настроение.

Теперь на нём были замечательные красные, бархатные, чуть-чуть раздутые штаны до колен, подпоясанные поясом с золотой пряжкой, и расшитая золотыми узорами курточка, и башмаки с золотыми пряжками, на каждой из которых была видна большая буква "Б" – ну, тут он сразу догадался, что эта самая буква означает: "Буратино".

Подошел грузный старик лет семидесяти в зелёной камуфляжной безрукавке, над правым нагрудном карманом которой был приколот набор из четырёх рядов орденских колодок. Серые тренировочные брюки сползли и болтались под большим животом, который, казалось, вот-вот вывалится из зеленого матерчатого мешка.

Электрические доски извивались в юных руках, как грузинские царицы. Сакс выплескивал золото под ноги. Трубы мелко рассыпали его в воздухе. Пахло сиренью.

Холодным зимним утром измученная молодая женщина сунула в руки тёте Маше пищащий свёрток и со словами: «Делайте с ним, что хотите!» - развернулась и ушла прочь.

Маленькая почти детская новогодняя пьеса