Проза

Документальная повесть

С предисловием Ст. Айдиняна

До сих пор вспоминается своеобразный запах настоящей деревенской избы с русской печкой, в которой тогда частенько готовили и летом, несмотря на появление керогазов.

Ввиду того, что служба Родине выжимает служивого весьма беспощадно, то зам по МТО имел пару серьезных ранений и кучу не менее серьезных болячек — хроническую гипертонию и махровую подагру, например.

В голове расползлось тепло, тело размякло, страхи выцветали, словно краски на солнце, ситуация казалась совершенно фантазийной, придуманной

Это примитивное хулиганье, причем отмороженное. Их проблема в том, что они не знают цену человеческой жизни, ни своей, ни чужой.

«Цветок... Это для гражданских он — объект восхищения. А для военных — лишняя головная боль...»

Зимние ночи длинные, протяжные. Но, бывает, задумаешься о жизни, она, как живая, и польётся, заструится перед глазами беспокойным ручейком, а то, глядишь, и полноводной рекой обернётся.

Шел 1994 год, и русские в Западной Германии тогда еще были в диковинку.

Никто уже больше — никто и никогда! — не сможет мне доказать, что борьба, моя родная классика — не победоноснее любого из известных человечеству единоборств. Нет, разумом-то я буду сознавать, что это, может быть, и не так. Но душу, столь впечатленную однажды… ее не переубедить.

Сознание, конечно, огромная (и растущая) сила, — говорю я теперь, через шестьдесят лет, — и в нём главная гордость и опора человека. Но сознание — всё же нечто вроде яркого фонарика, который можно направить на тот или другой участок внутри себя. А уголков этих много, и они часто неведомы и неожиданны. Какая же сверхсильная работа слабенькому сознанию в детстве!

Да, негоже менять знамёна, менять веру, под которыми родился.