Проза

Комиссия работала с размахом и с перспективой, изучая произведения искусства не только уже находящиеся на территории, контролируемой Рейхом, но и такие, которые могут здесь оказаться в скором времени. О Янтарном кабинете из Царского Села вовсю заговорили полтора года назад. Подписали тогда договоры с СССР, после которых зачастили друг другу в гости ученые, военные, ценители искусств.

Тем временем хозяин и его собеседник не снижали ни темпа разговора, ни его накала. Рядом с ними, на большом столе, я увидел коробку со старыми открытками. Мне не хотелось им мешать, но искушение было сильнее. Я тихо подошёл и стал перебирать пожелтевшие прямоугольники, часть из которых была заполнена, подписана давно ушедшими людьми, часть была девственно чистой.

Костиного узелка действительно нигде не было, мама сначала всплеснула руками, потом их заломила, потом зашмыгала носом и заметалась по залу ожидания. Хмурые люди вокруг посмотрели на маму с подозрением и прижали к животам свои собственные узлы. Костя стоял, понурив голову, ждал, когда мама начнет его ругать, пытался вспомнить про узел, где он его потерял, но в голове кучерявился туман и мелькали вкусные мысли.

Война подходила к концу, уже давно было ясно, что она проиграна Германией, но танки продолжали добросовестно выпускать. Как и всех русских эмигрантов, сотрудничающих с немцами, приближающаяся развязка войны его и радовала и пугала. Как отнесётся к нему советская власть, если советские войска вступят в Прагу?

Потом мои мысли ускакали в далёкое военное время. И я уже представлял себя ползущим в тыл к врагу. А может, лучше пограничником, обезвреживающим нарушителя. И везде со мной моё новое ружьё. Может быть, всё это я слишком азартно представлял, и потому Сергей, мой долго молчавший сосед и друг, незаметно подключился к моей воображаемой игре. Вскоре весь автобус наполнился имитирующими выстрелы, звуками. Проносилось громкое «Ура!», «За мной!». И вдруг как будто невидимый дирижёр одним взмахом прекратил эту шумную музыку боя.

Лучше вглядись в суть легендарных мыслителей прошлого. Вот Владимир Ильич Ленин. Его атеизм – вздорный вымысел. Истинный ход мысли вождя столь возвысился до глубин сатанинских, что мещане, псевдо-верующие не сумели постигнуть само существования религиозной вести в его явлении и учении. Рассуди сам, мог ли какой-то юрист, родившийся в глуши Симбирска, без мощной работы на душевном и духовном планах или, грубо говоря, без помощи Сатаны, взять власть в огромной стране, перевернуть весь наш мир вверх тормашками.

Иронический детектив

Сказка

В моём понимании, соблазн – это тяга к чему-то неизведанному, неопределённому, непостижимому и недостижимому. Это не конкретный объект нашего желания, а нечто размытое и смутное, что порождает наши мысли и толкает к действиям.

Судно приблизилось к противоположному берегу, когда солнце, багровея, перевалило за горизонт, – и фантасмагория стала меркнуть. Последнее, что увидел, – воронов, спланировавших над баркой, после чего… лодка перевернулась.

Аркадий Тимофеевич Аверченко (1880-1924)

К 110-летию сборника «Одесские рассказы»

В тот раз Изабель не сказала, как называется улица, которая ведет в чемодан. Ника начала было приставать, но няня щелкнула пальцами, и Нике пришлось замолчать. Она и сама не знала, почему закрыла рот. Вот как если бы в комнате сидел король на троне и отдал какое-нибудь повеление; хочешь — не хочешь, замолчишь, даже если ты совсем глупый. А Ника не была глупа.

Покинув храм, я отправился в район Ленинского проспекта навестить девушку Дину. К своему полному изумлению я услышал о ней в семь утра по «Голосу Америки». Дина принадлежала к той особой категории наших граждан, желавших уехать не только из Москвы и не только на срок Олимпиады, как художник Слава, но убраться вообще из страны и навсегда, в чём им по разным причинам и без оных чинили препятствия.

Саша посмотрела, чего я там такого настучал, и я пожалел, что просто тары-бары а не признание в любви. Потому что через полчаса она уедет на эту свою редколлегию и — всё.