Проза

Однажды она убедила нас, что совершенно необходимо «такой вкусный русский суп» подать к столу в годовщину нашей с Лёвой свадьбы, для чего не поленилась принести десятилитровую кастрюлю из дома. В результате, когда гости начали расходиться, я услышала, как мама негромко сказала: «А Сюзанке я завтра голову борщом вымою». Мы забыли его подать!

— Ох ты, едрить твою в корень, сбёг ведь жидок-то, сбёг. Вот беда! У людей шило бреет, а у нас и бритва не берёт. Вот уж и командир орет как бык холощеный. Смотри, прям аж сизый весь. И мне в морду маузером тычет. Жидовский прихвостень — кричит.

В пору социалистического патернализма сефардов называли «фрэнками», а законоучитель в кипе и помыслить не мог о портфеле министра внутренних дел. Зато лошадка могла застрять на тель-авивском перекрестке, и ни тпру ни ну. А по Иерусалиму пастух гнал отару овец. В правительстве мало кого волновала генетическая составляющая выходцев из России. Хочешь быть евреем, будь им. Главное, что они не черные, не фрэнки, которые роют корни Рабочей партии.

Валентина Ивановна вошла очень медленно, с трудом… Косынка лежала на плечах, а голова была белая. Женька не сразу понял, что это… Только потом до него дошло, что она за одну эту ночь стала седая. И он всё понял.

То, что Валентина спала с Вождём, было семейным делом Истоминых. От Ивана требовалось только одно: притворяться, что он этого не знает и не понимает. Для этого он посвящал Сталина в свои собственные любовные тайны. Ему нужно было казаться идиотом.

Захар упорно отнекивался. Во-первых, он никого не насиловал и, вообще, никогда не видел и не имеет о ней представления. Во-вторых, неизвестно, была ли эта особа девственницей. В-третьих, не известно, когда и с кем она перестала ей быть. А в-четвёртых, никакого насилия вообще не было. Все происходило по обоюдному страстному желанию и, разумеется, согласию.

Однажды, всё в том же лифте, Фима, обращаясь к дочурке красотки, сказал: «Какая ты красивая девочка!» И тут же услышал в ответ: «А ты — нет!» Мать девочки осталась к произошедшему совершенно безучастной. А Фима обиженно подумал: «Ладно, я всегда не слишком нравился женщинам… Но детям?!»

А потом ей стали сниться сны. Она видела Полю, потерянную в тусовке неопытную девочку, видела равнодушные лица, глаза, наблюдавшие за её трепыханием угодившей в сеть жертвы. Видения не прекращались, и однажды Полина решилась. Она отыскала в Сети Веню, записала адрес его магазина и через несколько дней сообщила родным о том, что собиралась на несколько дней уехать из столицы, чтобы поучаствовать в некой конференции. План возник в её голове сам собой.

Время, неторопливое, почти остановившееся время дачного домика всколыхнулось и покатилось вспять, как пресловутый мяч, раскручивая события в обратном порядке, стирая макияж старости с действующих лиц. Прошлое оказалось совсем рядышком – так из плохо задвигающихся ящиков комода торчат вещи прошлого сезона.

Что за ужас, что за страх, кто скрывается в кустах? Что за ужас, что за страх, кто скрывается в кустах? Мара-пура, мара-пура, изменяется фигура, что за ужас, что за страх, кто скрывается в кустах, кто скрывается в кустах, кто скрывается в кустах…

Рассказы

Документальная повесть