Проза

«Мужик, подпирающий его слева, по-прежнему безмолвно смотрел в окно, в сторону безмятежно трепетавших листвой окружающих лесопосадок, а усатый сосед справа чуть отодвинулся и, обратившись лицом к парню, излишне игриво, со смесью заинтересованности, сочувствия и симпатии полюбопытствовал: — А ты чего так облегченно путешествуешь: без чемодана, багажа, с одним портфелем?..»

«Дневная жара постепенно спадала, неохотно уступая место ласковому, вкрадчиво обволакивающему город, южному вечернему теплу. Приезжие северяне с удовольствием бродили по утопающим в зелени улочкам старого Ташкента, с интересом разглядывая необычные дома и постройки, буйную экзотическую растительность с громадными вековыми деревьями, повсеместно цветущими розами и всевозможными вьющимися растениями…»

«Свои страхи и себя описываю как продукт тогдашней эпохи (в этом главное оправдание воспоминаний). Таков был я, и таковы были приблизительно все вокруг меня — малые и большие. Нас всех влекло, так сказать, одним океанским течением. Многие, конечно, уже поднимали голову — одни меньше, другие больше — над этим течением, из головы начинали выветриваться древние страхи, и освобождённые от них, с насмешкой над своим и чужим суеверием, легко и бодро оглядывали горизонт и воздушную бесконечность. Но тело, если продолжить то же сравнение, со всею кровью, сердцем и чувствами оставалось в той же древней глубине, его несло в неизвестном направлении всё то же океанское течение. И страхи в крови и в чувствах видел я на других и на себе, оставались почти неизменными, несмотря на самые насмешливые улыбки…»

«В деревенской школе у юной учительши, или наставницы (так двояко называли местные Марию Ёжкину), было много учеников — крестьянских детей. Голодновато жилось семьям даже с собственным подворьем. А Марусе и подавно голодно было. Ну какое хозяйство у молодой учительницы, только что приехавшей и устроенной в комнатке при школе?! Подкармливали жившие также во флигельке старички: быстрая на ногу техничка (так в школах называли обслуживающий персонал) и муж тёти Фроси, работник на все руки Антип Васильевич. Детишки, развернув на переменке свои немудрёные “завтраки”, не обходили учительшу и клали ей на стол кто варёную картофелину, кто кусок хлебушка с салом…»

...Такие злые и неправильные, с точки зрения большинства населения столицы, мысли вертелись в голове пожилого художника Сергея Сергеевича Скворцова весной, в самом начале эпидемии, когда он пробирался до магазина дворами. И вид у него был неправильный. Он соорудил себе из плотной, стального цвета бумаги маску с разрезами для глаз, а по бокам черной краской пририсовал заклепки, словно маска была железной...

...На переднем плане был изображен край небольшого озера или, скорее, пруда, обильно заросшего ряской, кубышками и рогозом, а по берегу – кустарником, какими-то покляпыми деревцами и осокой. Из воды около самого берега выглядывал и тянул руки-корни огромный корявый пень с сидящей на нем неестественной величины зеленой квакшей; в воздухе кружили стрекозы, а водную гладь чертили всякие насекомые, типа водомерок, но тоже, на взгляд Рузанова, слишком крупные. ..

Ее учили новой профессии, столь близкой к актерскому мастерству. С той лишь разницей, что актер, отыграв, смывает грим и возвращается к обычной жизни с разучиванием новых ролей. Марию Леонидовну научили никогда на смывать грим. Потому что спектакль с дополнением одной из вспомогательных ролей затягивался на месяцы, годы, до самой смерти. Настоящее имя актрисы умирало с ней навсегда.

Если тебя угораздило уродиться евреем, то будь любезен, милый, поплутай по временам и весям. Даже пусть ты по природе своей изначальной никакой не сорви-голова, а обычный домосед-домоседович, любитель сытных блюд и густой наливки. Путешествуй-путешествуй...

Оглянулся, посмотрел и, конечно, ничего и никого не увидел. Сунул в рот яичницу, пожевал немного, но вдруг снова ощутил что-то за своей спиной. Он опять резко повернул голову назад, и тут ему почудилось, что он нечетко видит какую-то фигуру, какое-то бледное лицо, необычное, замкнутое, закрытое...

...А ведь есть еще летучие отряды мотобатюшек. Те-то вовсе натуральные отморозки. В дурном смысле слова. Как налетят на этих своих ревущих байк-часовнях! Или тот же Союз отцов-плевателей во имя Чистоты Веры. Неделями копят слюну, дожидаясь подходящего случая! А вспомните боевые дружины юродивых. То-то!..

Дэн, чтоб быстрее развезло, начал пить тошнотворный «Премьер» «через тягу» – почти до фильтра высасывал сигарету, делал глоток пива, и только потом выдыхал табачный дым. И действительно, быстро окосел...

- В отношении к Советской России у Владимира Маяковского прослеживалась не только нескрываемая страсть, но и почти эротическая привязанность к Советской власти...

...Даже маленький Гитлер зачитывался в детстве книгами об индейцах, но не американского, а своего, немецкого, Фенимора – Карла Мая.

Ему можно было на вид дать лет тридцать. От него за версту несло бедной перуанской жизнью. Она отпечатывалась на всём, на его почти спущенных штанах с бахромой, на пёстрой куртке из клеёнки или другого заменителя, на шапке с надписью «Pizza Hut», на грязных поломанных ногтях и на выщербленных передних зубах.

Спою, Лёвушка. Только согреюсь немного… — она закрывает дверь, поворачивается к Илье, по-прежнему шёпотом говорит — Благодаря чуду, сделавшему тебя отцом моего ребёнка, я согласна рассказать тебе что-то интересное…