Проза

Речь пойдет здесь, однако, о Ржевском-среднем, Павле Алексеевиче (1784-1852), которого многие считают прототипом нашего героя. По словам критика Владимира Кузьмина, именнно этому персонажу удалось стать “той недостающей частью российской истории, которая может скрепить ее в единое целое”.

– Этносы и народы уверяют: наши мифы написаны не нами. Вся братия великих из обители поэзии, от Гете до Бродского, талдычут одно и то же: не я пишу стихи… А кто, позвольте спросить?

А если так: никаких призраков, никаких теней, просто мебель двигается сама? Вода включается, потому что ей так хочется, и аккуратно выключается, потому что хватит уже. А все потому, что природа не терпит пустоты и наполняет опустевшую квартиру звуками и движениями.

Он, бывало, едет домой, а шофер заруливает в проулок меж двух завалившихся бетонных заборов, останавливается и гнусавит: «Плиехали». И глаза у него такие добрые-добрые…

...Пока он угощал меня чудесным мороженым и шампанским в кафе «Лягушатница» на Невском, все еще было терпимо. Но выйти замуж за нелюбимого??? Уехать в чужую Москву? ..

− Вы не думайте, что премию Федьке Гусеву дали зазря. От меня многое зависит. Грамотно приготовить раствор для кирпичной кладки – это вам, братцы, не хухры-мухры! ..

...Но, как бы там ни было, а Чернышевский и Герцен сделали свое дело, и пылкий юноша просто не мог не жениться на первой встреченной им проститутке как честный человек.

...то, что сейчас вливалось в мои уши, было совершенно непередаваемым. Нет в человеческом языке такого! Каждая нота звенела хрустально и чисто. Как осколок лунного света. Или, может, там и Венера, и всякие Марсы-Нептуны… Упругие такие звуки. Они вспыхивали, как крохотные фейерверки. И схлёстывались друг с другом и разбивались вдребезги на новые узоры. Надо же! Наверное, так пели у Садко гусли-самогуды. Соловьи заливались так страстно, так неудержимо, что, казалось – весь мир рассыпься – они не умолкнут!

Михаил пил чай на кухне. Он был болен. По телевизору постоянно рассказывали о новой болезни. Вирус, охвативший всю страну, связывали с находкой в недоделанном тоннеле. Так как никто не придал находке серьёзного значения, попросту не зная, чем это грозит, вирус быстро распространился. Найденную стальную коробку не открыли, но внимательно изучили кости и металлическую часть какого-то корпуса, которая также находилась в полости тоннеля. На ней были неизвестные надписи, расшифровкой которой занимались лучшие специалисты.

Просто проходя через Горсад или покупая там книги, я часто замедлял все свои действия, чтобы немного продлить пребывание там. Я тщательно всматривался в людей, разыскивая пожилую женщину, оставившую на скамейке таинственное послание. Я ощущал себя Парцифалем, не осмелившимся в важнейший, судьбоносный момент задать решающий вопрос Анфортасу, а потому обречённым на позор и скитания. Хотя там, конечно, не всё так однозначно. Женщина, однако, совершенно исчезла. Хотя буквы, совпадающие с начертанными на скамейке, появлялись также в разных частях города, на самых разных поверхностях.

Мимо окна резво пробежали детские ноги в резиновых кедах. В таких кедах прыгала тогда девочка, которую она запомнила. Вот так сидела, глядя привычно в окно, и вдруг мелькнуло что-то тонкое чёрное, мельк, мельк. Скакалка, догадалась она. Потом появились эти тоненькие девочкины ножки в розовых колготках и зелёных кедах. Прыг, скок, прыг, скок, мельк, мельк.

Когда Ганс оказался снаружи, ему открылась буквально-таки картина-диптих, где, с одной стороны, происходила война, а с другой как ни в чём ни бывало город продолжал жить: мальцы разносили газеты с новостями о войне, женщины торговали пирожками на лотках, а мужчины так гордо ходили туда-сюда в костюмах, опираясь на трости, что сложно даже было сказать, чем они заняты с таким напыщенным видом.

Наконец увидел какую-то женщину. «Скажите, пожалуйста, – спрашиваю, – а поезд давно ушёл?». «Какой поезд?» – «Вот сюда приходил поезд. Недавно». – «Мужчина, у нас в городе вообще поездов нет». – «Да вы, наверное, просто не видели». – «Наверное…».

Коты предпочитали жить будущим – свойство № 6. В их языке сформировалось рекордное число времён будущего: Будущее Вымогательное, Будущее Настоятельное, Будущее Желательное, Будущее Угрожающее, Будущее Раздражающее, Будущее Нестерпимое… Не перечесть.

Международный конкурс прозы и публицистики «ДИАС»