Культура

Мне кажется, что elippe в письмах эль-Амарны должно иногда означать вождя или предводителя маленького племени. Тот или другой город, упоминаемый в письмах эль-Амарны и предположительно являющийся крепостью, не обязательно должен стоять на море или на озере только потому, что в него прибыл «корабль» и совершил некое действие.

Всю жизнь Сагаловский подчёркивал свою принадлежность к «народу Моисея» и спорил с А. Городницким, утверждавшим, что «родство по крови образует стаю, родство по слову создаёт народ»: «Я мысленно историю листаю / и думаю, что всё наоборот» — за евреями всё время «мчится волчья стая, которая в родстве по слову «жид». И потому он убеждён, что «родства по слову мне не нужно даром, / родство по крови — то, чем я живу».

Владимира Орлова фамилией наградил прадед, николаевский солдат, получивший после двадцати пяти лет службы «царю и отечеству» надел в Крыму. В придачу — родовое имя командира полка. Своё за годы военных тягот подзабыл. Или не знал, как его воспроизвести на кириллице. От отца поэту досталось отчество — Натанович, от матери — характерная горбинка на носу.

То есть по нему стреляли, но он просто был “от пули невредим”, а то бы прихлопнули, конечно. Поэтому адекватно интерпретировать поэму надо так: Исус не возглавлял отряд красноармейцев, а находился против них впереди, а они по нему палили, и он отступал от них.

Представляется, что причиной возникновения столь странного и противоречивого образа автора сонетов является неверная исходная предпосылка. По моему мнению, Шекспир не был автором сонетов. Их написали три человека — две женщины и мужчина, близкие родственники, члены одной большой семьи.

Когда в 1913 году Альберт Швейцер прибыл в Габон, выяснилось, что африканцы не были готовы принять условия, заведенные в госпиталях европейского типа. Поэтому Швейцер решил максимально приблизить жизнь в госпитале к жизни в африканской деревне. Он разрешил пациентам приводить с собой свои семьи и животных.

Исследователь Мария Белкина утверждала, что Цветаева всю сознательную жизнь мечтала о письменном столе. Не было своего письменного стола и у Мандельштама. Зачастую его произведения записывала жена, которой принадлежат такие характеристики времени, как «право на стол» и «лицо, сидящее за столом».

Вряд ли герой работы «Свежий ветер» был таким же шутником. Но точно был портным. Ножная швейная машинка — почти единственное богатство комнаты, в которой ворвавшийся ветер чуть не сорвал с окна занавеску. Но меня привлекла другая деталь. Высоко на стене небольшая полочка с книгами.

В вечер концерта, когда я дошёл до трели и стал уменьшать силу звука, я стал смотреть на Орманди, который неотрывно глядел вперёд, как будто он забыл обо мне. Я продолжил играть трель. Мои руки напряглись, а мои пальцы были уже готовы отвалиться, когда, наконец, дирижёр глянул на меня с лёгкой улыбкой и показал вступление флейтам.

Почему лично я (и далеко не один я) называю Рериха автором либретто? Потому что все без исключения публикации периода работы Стравинского и Рериха над «Весной священной» указывают на Рериха именно как на автора, и даже сам Стравинский в своих письмах выражает в этом отношении полную зависимость от Рериха.

Вдруг я почувствовал, что именно здесь, в этой детали, остро проявилось особое свойство повествования. Самая большая значительность событий оказалась именно в музыке, внутри, в сознании, передавая его самой сцене. Музыка — условный Чайковский как возродившийся персонаж — призвана здесь победить условный текст — Пушкина.

В книге Зоар нет винограда. Там — буквы-кони, там — всадники, там — речь о наступлении с боевым оружием в руках. А у Мандельштама — в первую очередь именно зрелище спелой виноградной лозы вызывает картину тех самых конной битвы и текста одновременно, где, правда, нет огня, но есть свет — целые горы южного света.

В начале 1931 года, вскоре после появления знаменитого стихотворения «Я вернулся в свой город, знакомый до слез…», Мандельштам записал: «В январе мне стукнуло 40 лет. Я вступил в возраст ребра и беса. Постоянные поиски пристанища и неудовлетворенный голод мысли».

Это был стихотворный альбом, в котором (о, святой ужас и радость!) оказались вписаны стихи Анны Андреевны Ахматовой с ее правкой (наискосок), проставленными ее рукой датами и так далее.

В конце 1868-го год в доме востоковеда Брокхауза Фридрих встречает Рихарда Вагнера. Встреча знаменательная. Вагнер сам лично проявляет инициативу, узнав о молодом даровании — блестящем литераторе и философе, в то же время музыканте. Этой дружбе суждено будет существовать около пяти лет. Но вот дружбе ли?