Культура

В то время это было настоящим чудом! Людей продолжали гнать с работы, и устроиться куда-либо не было никакой возможности. Отец много раз ходил в Комитет по делам искусств в разные отделы с просьбой о работе. В отделе музыкальных театров была вакансия дирижёра в театре оперетты в Сталинграде, но узнав фамилию отца, там сказали, что вакансия уже занята. Так было и в других местах – всё было хорошо до выяснения его фамилии…

Мне действительно казалось, что я происхожу из одного из двенадцати колен израилевых – желательно, чтобы это была ветвь Вооза и его праправнука Давида. Я не сомневался, что в моих жилах течёт не только славянская, а множество самых разных кровей – еврейская, галльская, римская, греческая. Иначе откуда у меня, простого русского юноши, неистребимая тяга к самым разным, порою взаимоисключающим древним и новым культурам? Я их чувствовал с такой силой притяжения, что завидовал моим соплеменникам: почему я не могу примириться с их простой и свободной единственностью ?

Как и многие другие писатели и художники, не по доброй воле она покинула Германию, на самом деле, она была изгнана, вынуждена была бежать от фашистов в 1933 году. Всего за год до этого Эльза Ласкер-Шюлер была в зените славы, став лауреатом почетной литературной премии имени Г. Клейста, как все рухнуло в одночасье. На присуждение элитарной премии нацистская газета «Фолькишер беобахтер» писала: «Еврейские стихи Эльзы Ласкер-Шюлер не служат нашим интересам, мы – немцы...» Кто не покинул Германию, погиб. И философы, и поэты, и композиторы. Но разве она не предрекала этот крах? Разве не она писала, что «планета озверела»?

Это, в свою очередь, сумело сделать польское подполье: сопроводительная касиба Йозефа Циранкевича и Станислава Клодзинского в Краков, к Терезе Ласоцкой-Эстрайхер, от 4 сентября 1944 года достаточно точно датирует событие: «Срочно. Отправьте эти две металлические катушки с пленками (2,5 и 3,5 дюйма) как можно скорей. Возможно получить отпечатки. Мы шлем фотографии из Биркенау – люди, которых газировали. На фотографии костер из тел, сжигаемых снаружи. Тела сжигают снаружи тогда, когда крематории не справляются со сжиганием необходимого количества. На переднем плане тела, приготовленные для того, чтобы быть брошенными в костер. Другая фотография показывает одно из мест в лесу, где людям приказывают раздеться якобы для того, чтобы идти в баню, а на самом деле в газовую камеру. Отправьте катушки как можно скорей…»[20]

Можно сказать, что до "Шестидневной войны" Государство Израиль было "прибрежной полосой", с песчанными или осушенными землями, которые никому, кроме евреев, не были нужны. Вот там-то и согласились народы, чтобы евреи и проживали, никому не мешая... Но как только евреи "поднимаются на холмы", на древние ТАНАХические холмы Самарии и Иудеи (и тем более Иерусалима), они, евреи, оказываются в качественно новой ситуации - в ситуации народа, возвращающегося на свою землю, на землю, где происходило действие историй, рассказанных в ТАНАХе. Это вызывает ВОПРОСЫ...

Мировая война окончилась декларацией Бальфура. Евреи стали понемногу прибывать в Эрец-Исраэль. Говорившие на идиш сразу становились гебраистами. Когда приехал Шолем Аш и выступал на идиш, его хорошо приняли. Однако Житловскому, пропагандировавшему идиш, не дали раскрыть рта.

Однако полагалось надеяться на то, что Яхве терпелив, что нарушенные «союзные» отношения с богом восстановить возможно лишь при условии, что каждый человек «всем сердцем» вернётся к богу (как хозэр бътшува = «кающиеся грешники»). Требовалось искренне проникнуться, процитировав формулу «шъма» (= слушай, израильтянин и т.д.).

Из России и Марокко, Америки и Афганистана, Турции и Германии, Ирана и Туниса, из множества других стран потянулась длинная цепочка евреев в Израиль. Разные культуры и менталитеты столкнулись на маленьком клочке земли, зажатом между Средиземным морем и Иудейскими горами. Эту особую ситуацию, вернее, состояние страны, куда съехались люди со всех концов света, израильские идеологи тут же назвали «плавильным котлом». В нём-то, в этом самом котле, и должен был выплавиться новый израильский народ, а, может быть, восстановиться старый, иудейский. Разумеется, особую роль в этом процессе и в формировании общенародного сознания играли и играют государственные праздники.

То было начало двадцатых годов прошлого века: волна погромов захлестнула Россию. Евреи чувствовали себя беззащитными. Неизвестность и страх перед будущим подтолкнули их к репатриации. Много воды с тех пор утекло, но и сегодня путь в Эрец-Исраэль начинается с чувства безысходности. Только сегодня у евреев есть страна. Тогда её не было. Моше был один из тех, кто эту страну строил.

Зеэв согласился, мол, то-то и оно, все они похожи, словно близнецы, но ведь не по своей воле, бытие определяет сознание, а у них у всех бытие одно и то же: одинаково выращивают тмин, держат скот, строят коровники, одинаково одеваются, говорят, мыслят. Как будто их по трафарету слепили. Но если копнуть глубже, то конечная цель социализма и есть выравнивание всех людей, стирание различий между ними. Выходит, налицо идеальный вариант: сами того не зная, жители Знайнаших уже построили у себя социализм.

Смех бывает разным. Он может заключать в себе созидательное начало, освобождать мир от условностей и тем самым, по утверждению Д.С. Лихачева, готовить «фундамент для новой культуры - более справедливой». Такой смех «восстанавливает нарушенные... контакты между людьми» [1, 343-344]. Но смех бывает и злым, разрушающим связи между людьми, унижающим человеческое достоинство. Такой смех означает победу зла и ассоциируется с дьявольским смехом.

По мере возвращения коммунизма в свою оригинальную форму бродящего по миру призрака, человечество продолжает обнаруживать массу интересного о недавней кафкианской были... Мы узнаем о новых именах и о неизвестных сторонах творчества, казалось бы, хорошо знакомых нам писателей, художников, музыкантов, кинематографистов. Да, многие рукописи, в отличие от их авторов, — не сгорели, дожили до нашего времени в личных архивах и в досье секретной полиции, увидели свет на страницах толстых журналов, а сейчас доступны всем — благодаря Интернету.

Херберт в "Евреях" дает образ дерева с засохшими и здоровыми ветвями, ассоциируемые с евреями (первыми) и христианами (вторыми). Обращаясь к еврейскому народу и называя его несчастной нацией (poor nation), он упрекает своих соотечественников в том, что они похитили (have purloin'd) ее живительные силы (sap and juice) и оставили евреев сохнуть и чахнуть. Здесь же используется образ некоего отводного канала, созданного апостолами, через который эти живительные соки поступают от иудеев к христианам, в то время как сами иудеи, лишившись их, обречены на страдания и смерть. Таким образом, стихотворение содержит прямое обвинение в адрес христиан, похитивших у иудеев все лучшее и подвергших их гонениям.

Владимир Тальми обладал потрясающим свойством – не любил, даже на дух не терпел убежденных, просто убежденных, вообще, хоть и в доброе, правильное, вечно справедливое. «Лучше слюни пускать, сентиментальность это здорово». Он был из той породы, что большевики гневно клеймили словом «оппортунизм», – соглашатель. Я с ним.

Полная свобода людей или даже народов друг от друга означает фактически отказ от взаимодействия, настоящее равенство делает любую проблему неразрешимой. Взаимодействие – это иерархия, иерархия – это зависть, и наивно предполагать, что Павка Корчагин пожалеет промахнувшегося Акелу.