Культура

– Изгнание, – твердо отвечает на мой вопрос Натан, – Это не столько географическое, сколько духовное понятие. Изгнание предполагает необходимость исхода. Мы должны осуществить свой «исход из Египта» не только как географический исход из России и из других стран, но как исход нашего духовного рабства, которое гнездится в нас самих. Нам еще нужно освободиться от всего чуждого еврейству внутри самих себя. И это касается не только людей, но и государства.

Сын хазана, коммунист, знал о существовании ешивы в доме отца, но не возраражал, получая за это денежное вознаграждение. Во время учёбы в доме хозяев не было, и каждый стук постороннего в дверь (к хазану ежедневно приходило много людей) вызывал страх. Казалось, что пришли с арестом.

Я уже не работал в университете, выйдя на пенсию в 66 лет в 1996 и получив титул заслуженного профессора (Professor Emeritus). Но дел было много: вначале работа по подготовке перевода книги, а потом новый проект — создание и художественное руководство первым в Эдмонтоне вокально-камерным ансамблем, получившим название Кантилена (Cantilena). Кантилена (певучесть, связность, фразовое единство) это одна из основополагающих черт стиля бель канто. Отсюда и название.

Добавлю, что с самого начала моей стажировки на Мехмате МГУ Владимир Михайлович предложил мне несколько экстремальных задач по геометрии, а я ему вскоре принёс их решения. Владимиру Михайловичу это очень понравились (примеч. В.Д.: уже после нашего интервью Влада сообщил мне, что осенью 2011 года, во время его пребывания в Москве, Владимир Михайлович показал ему сохранившиеся у него «бумаги с решениями Владой» всех этих экстремальных задач).

Что в действительности произошло с родиной пророка, хорошо известно. Но вправе ли мы упрекать за слепоту или сомневаться в искренности поэта, утверждающего благостность рабского непротивления для раздираемой гражданской войной страны? Притом что никаких признаков подобного выбора с первых дней Смуты он не наблюдал. В революционной Москве он замечает лишь мрачные толпы и кровь. В Крыму – малую гражданскую войну между «крымцами» и вторгшимися на полуостров большевиками, начало красного террора. В победу немцев он тоже не верит, пишет, что «…не окончена борьба». На Дону уже сформирована и ведет тяжелые бои Белая гвардия. Поднимается казачество. Украина отделилась и погружается в хаос. Где же он видит «субъект» непротивления? Кто будет осуществлять назначение раба, благоСЛАВляющего свои оковы? Но может быть, поэт мыслит абстракциями и вместо всеобщего озверения наблюдает лишь вечную схватку между Добром и Злом?

– Может быть, дело в анкете, хотя по паспорту я – русская, у меня мама русская, но, как известно, бьют не по паспорту. Я оказалась в отсеве и была вынуждена поступать в любой институт, куда принимали без конкурса. Больше мне ничего не светило, а надо было куда-то определяться. Выбор был невелик: Финансово-экономический институт (а я всю жизнь относилась с большим презрением как к финансам, так и к экономике), или 2-й Ленинградский педагогический институт иностранных языков. Я подумала и решила, что мне совсем не вредно изучить французский язык. В эту же приемную страду я подала в Ин’яз документы с университетскими оценками, и меня приняли. Там собрались обломки кораблекрушения – абитуриенты, не прошедшие конкурс в престижные вузы. Мы учились, глубоко презирая наш институт, потому что не мы его выбрали. Языку нас учили первые два года, а потом пошли школьные практики, методические занятия… Сколько было ненужных предметов! Кроме марксизма-ленинизма – педагогика, история педагогики, методика, история методики, школьная гигиена…

Провозившись значительное время, нашей команде удалось, наконец, запустить мотор. Стало ясно, что и ремонт моторов эффективен лишь с помощью ненормативной лексики. К Петропавловску подплыли уже на рассвете. Прощаясь со сконфуженным Дёжкиным, я сказал: «Нам всем повезло, что сегодня не началась война. Мы бы очень плохо выглядели». В последующие дни, просыпаясь, Лёва кричал: «Дёжкин!», пытаясь повторить магию его вырастания из пола, однако, эффект был потерян.

Сколько кануло в прозе заветных стихов, Сколько чутких созвучий сравнений, метафор! Но не так ли и кварц насыщает стекло, И окатыш руды – блеск и ковкость металла? Есть и в повести свой вольнодумный накал, И новелла навеяна свежестью ветра, И сюжет наполняется, словно река Долгожданным раздольем дождливого лета. Неужели лишь груз навалившихся лет Клонит к прозе суровой, как молвил Поэт, Преподав неизбежность подобного крена? Но порой, прорываясь в размеренность глав, Шаловливая рифма вбегает стремглав И тебя озаряет созвучьем катрена.

Такая баллада – для вас, господа. Есть много зверей и людей без стыда. Бесстыдство – и то не случайно. А совесть – великая тайна.

Эх, речка-жисть, паром-Расея, Быков-барометр!.. Беда, барин, буран, бунт бессмысленно-беспощадный – вся эта, блин, бессменная дурацкая дорожная карта берется на карандаш: «Заборы, станции, шансоны, жалобы,/ Тупыми жалами язвящий дождь,/ Земля, которая сама сбежала бы,/ Да деться некуда – повсюду то ж».

Сколько лет этому городку, сказать сложно… Но некоторым домам лет по 200 – 300, точно... Часть домов, точнее большинство, построены в стиле «фахверк» (по-немецки «Fachwerk» - «каркас», «каркасная конструкция»), когда несущей основой служит секция из наклонных под различным углом балок. Эти балки видны с наружной стороны дома и придают зданию весьма характерный вид, а пространство между балками заполняется глиной, саманом, утрамбованной землей, кирпичом, иногда и деревом. Стиль «фахверк» появился в XV веке в Германии и стал очень популярным в Европе, особенно в северной части (от Британии до Польши). Эти дома, как и русские избы, легко разбираются и перевозятся с места на место…

Репутация — это трудно определяемая, но большинству людей понятная категория. Для меня важно, чтобы журналы и альманах отвечали своим целям и соответствовали высоким требованиям интеллигентных посетителей портала. Это определяет и отбор материала, и требования к авторам.

А мне интереснее в его биографии другое: как становятся обычные сотрудники самых обыкновенных, хотя и академических институтов, Нобелевскими лауреатами? С ФИАНом вообще случай особый. Это практически единственный институт в стране, в Европе и едва ли не в мире, где в разные годы трудились почти десяток Нобелевских лауреатов: И.Е. Тамм, И.М. Франк, П.А. Черенков, А.М. Прохоров, Г.Н. Басов, А.Д. Сахаров, теперь уже и В.Л. Гинзбург.

· Источник злобы — комплекс неполноценности, отягощенный манией величия.

Радиостанция “Юность”», и готовый продукт передавался главному редактору (или заму), чтобы он, прослушав его и сверив с ранее одобренным печатным текстом, снабдил резолюцией: «В эфир!».