Произведения современных писателей. Современная литература — ЛитБук

Электронный журнал

litbook

лучшее	«в стол»	опубликовать произведение

писательский стол читательский стол
Non-fiction (Публицистика) 05.08.2013 10 минут Экономическая сущность виртуальной продукции и авторское право Статья затрагивает проблему вторжения на традиционный рынок товара принципиально нового типа - информации в виртуальной форме. Ставится вопрос о последствиях виртуальной экспансии для мировой экономики и путях её приведения в соответствие с требованиями традиционного товарного рынка. +6 Самуил Виноградов Комментарии (5) Марк Фельдман Ничего лучшего по данной проблеме не встречал. И до каких пор нас будут... Далее Автор ставит исключительно злободневную теоретико-экономическую проблем... Далее Alexandr Malkin Автор ставит исключительно злободневную теоретико-экономическую проблем... Далее Посмотреть все комментарии
Поэзия 27.07.2013 1 минута Температурный фон три стихотворения 0 Сергей Синоптик
Проза (Роман) 27.07.2013 20 минут Лучше Чем Когда Либо Отрывки из романа 0 Эзра Бускис
Выделите лучшую фразу в произведении, в появившемся окошке поставьте галочку. Если цитата нам понравится, мы добавим ее в этот раздел. Лучшие цитаты: Письма служили необходимым средством для сохранения психического здоровья солдата, помогали вынести несоразмерные физические нагрузки, приспособиться к новым условиям существования, что невозможно уединиться и нужно постоянно оставаться на виду. Обстоятельства, при которых писались письма, говорили о силе духа и выносливости автора (или об их отсутствии), организованности и предусмотрительности, желании, во что бы то ни стало подать о себе весть. Поэтому характеристика обстановки написания, имеет важное значение для понимания с одержания письма. «Cпешу тебе сообщить …» Условия написания фронтового письма (по страницам писем и дневников 1941-1945 гг.), Леонид Смиловицкий, Заметки по еврейской истории, №8-9 Как видим, в этом страстном обращении деятелей российской культуры к народу самым выразительным местом являлся призыв к защите европейских правовых ценностей: свободы, справедливости, равноправия, братства и прав человека, которые противоставлялись традиционным российским реалиям: предрассудкам, суеверию, бесправию, вражде, ненависти, насилию над иноплеменными соотечественниками В.Г. Короленко и "еврейский вопрос", Анатолий Мучник, Заметки по еврейской истории, №7 У тебя нет власти перестроить мир, как ты хочешь. Но у тебя есть твоя правда и твоё слово. И ты должен быть трижды мужествен, чтобы, несмотря на свои несчастья, неудачи и срывы, всё-таки нести людям радость и говорить без конца, что жизнь должна быть лучше. О мужестве писателя, Юрий Казаков, Парус, №53 Стенка избы испохаблена буквой зет. Бог наблюдает с упавших на пол иконок, как из подвала выходит седой ребёнок, словно на вымысел щурясь на божий свет. "Год Поэзии 2022", Берта Фраш, Слово\Word, №118 Мисс Райс, вы до сих пор не знаете, кто это сделал? Пентагон еще горит. Манхеттен покрыт слоем белой пыли и разлетевшимися бумагами. Башен-близнецов больше нет. Люди выстроились в очередь сдавать кровь для раненых. Раненых не оказалось. Одни погибшие. Пока неизвестно сколько. Президент вернется в столицу в семь вечера. Он должен сказать людям, кто это сделал. Спичрайтер готовит обращение к нации. – Так что писать-то? Вопрос непростой. Мэр Нью-Йорка Джулиани на связи. – Счет жертв пойдет на тысячи. Одних пожарных и полицейских человек четыреста. Что сказать фермеру, бросившемуся к месту падения “Юнайтед-93” на поле в Пенсильвании? Что сказать обезумевшим от горя родственникам, пытающимся найти неоткликающихся близких? – За что они нас ненавидят? – спрашивает пожилая негритянка охрипшего телекомментатора. Он и сам хотел бы это знать. Одинокая звезда, Алла Дубровская, Крещатик, №3 Михаил Моисеевич, кто будет, по Вашему мнению, следующим чемпионом мира?» - Штейн,- не задумываясь ответил Ботвинник Гений чистой красоты, Владимир Бабицкий, Заметки по еврейской истории, №4 Убей в себе раба, убей жлоба, Прости плебеям пошлость и измену – И скучная, прекрасная судьба Достанется тебе всенепременно. Лето как диагноз (подборка стихов), Наталья Николенкова, Ликбез, №23 Все в нашей вселенной циклично, и войны, повторяющиеся через определенное время, появляются в истории неспроста. «Бог посылает нам войны, а значит, мы неправильно живем», — говорят героини. Но это несколько разнится с привычным пониманием божественного: разве Бог хочет, чтобы гибли люди? Нет, он хочет видеть людей счастливыми, поэтому дает встрепенуться и понять, «что деньги ничего не стоят, самое главное — душа человеческая», «мира хочется всем, но когда наступает война — это означает, что мы неправильно живем». Теряя все, мы осозна? ?м истинное счастье в заурядных моментах жизни, но чтобы это понять, «людям иногда нужна война»… Студенты факультета журналистики КубГУ о фильме Натальи Батраевой «Донецкая Вратарница», Несколько Авторов, Парус, №70 Я в своей жизни не написал ни одного отрицательного заключения, из того соображения, во-первых, что концепция другого также имеет право на существование, а, во-вторых, потому что надо позволять людям ошибаться: ошибка сама научит, если писатель человек не конченный. В результате, меньше издержек и… травм. Интервью с Павлом Грушко по случаю его девяностолетия, Елена Консон, Семь искусств, №9 Лаврентьев прозорлив, и его ясновидение выражается самыми точными словами. Вот почему я рекомендую эту книгу для прочтения людям искусства. «Покой и воля необходимы поэту для освобождения гармонии», – продолжает своё «пушкинское» священнодействие Максим Лаврентьев. Важно, что поэт вдохновенно говорит о поэтах. Он хорошо анализирует, глубоко проникая в замыслы классиков. Максим, в сущности, гермегевт, – толкователь тайных смыслов, проскальзывающих между строк стихотворений великих поэтов. «Предчувствия, которые не обманывают», Александр Карпенко, Южное сияние, №43 Называть же русскими людей, представляющих этот денационализированный тип личности, можно лишь условно, а точнее, правильнее — этого совсем не делать. Так как сей тип россиянина сегодня преобладает, многие суждения Чехова звучат в 2014 году даже более актуально, чем на рубеже XIX–XX веков. Судите сами: «Здесь, в Pension Russe (в Каннах. — Ю.П.) я изучал киевских профессоров — опять хоть комедию пиши! А какие ничтожные женщины <…> У одной 45 выигрышных билетов, она живет здесь от нечего делать, только ест да пьет, бывает часто в Monte-Carlo <…> Сколько тонет здесь русских денег, особенно в Monte-Carlo!» (письмо О.Л. Книппер от 6 января 1901 года); «Дамы, живущие в Pension Russe, русские (точнее, российские. — Ю.П.) дамы — это такие гады, дуры. Рожа на роже, злоба и сплетни, черт бы их побрал совсем». Чехов как русский человек: заметки на полях книги Ивана Бунина, Юрий Павлов, Парус, №30 В 1903 г. Сусанна Давыдовна построила специально для Цветаевых соседний дом на ул. Огородной, который официально принадлежал ей. Она назвала его гостевым флигелем. Он соединялся с домом «Тьо» общими воротами. В гостевом флигеле в 1903-1912 гг. жил во время приездов в Тарусу зимой, весной и осенью Иван Владимирович Цветаев. Особенно он любил бывать здесь в рождественские дни. Почти каждый Новый год в вышеуказанный период он встречал в Тарусе. Об этом свидетельствуют его письма, датированные либо 31 или 30 декабря, либо 1 января (хранятся в Отделе рукописей ГМИИ им. А.С. Пушкина). У него сложилась традиция осмысливать и подводить итоги прожитого года в письмах, написанных «вдали от суеты» в Тарусе. Семья Цветаевых и Таруса, Елена Климова, Южное сияние, №21 Эпоха должна иметь свои лицо и имя. Державин, конечно же, олицетворяет не классицизм (явление у нас довольно чахлое, малопродуктивное) и не Просвещение (оно тоже вполне нам чуждо); и не пред-романтизм (уже именование знаменует слабость методологии). Так кто ж он? Далеко искать не будем, достаточно лишь оглядеться и осмыслить; необходим перенос внимания с классицизма и романтики как точек отсчета — на третью доминанту историко-культурного процесса — барокко. О русском барокко Державина: эпоха — личность — стиль, Валерий Сузи, Парус, №67 У цифровых вычислительных машин такой способности нет. Благодаря этому люди могут расшифровывать неразборчивый почерк, понимать искаженную речь, концентрировать внимание лишь на той информации, которая приводит к решению. Отсутствие данной способности у вычислительных машин делает их непригодными для прямых контактов с человеком и заставляет прибегать к специальным, искусственно созданным языкам общения. Из истории создания теории нечетких множеств: к столетию создателя теории Лотфи Заде, Виталий Левин, Семь искусств, №3 После разрыва поэты не общались, не интересовались судьбой друг друга, пока в самом конце ноября одна из питерских газет не опубликовала фельетон о Бродском «Окололитературный трутень». И в этой статье среди стихов, обличающих «трутня», оказались и стихи Бобышева с чисто советским мерзавством приписанные Бродскому. Возмущенный и обеспокоенный Бобышев готов был заявить об этом подлоге публично. Несмотря на ссору, он счел необходимым переговорить по этому поводу с Бродским и пришел к нему на другой же день после публикации фельетона. Состоялся короткий разговор. Бродский счел все эти хлопоты ненужными («дело не в стишках»), и они без какого-то ни было примирения снова расстались. Я здесь навсегда (О творчестве поэта Дмитрия Бобышева), Юрий Димитрин, Семь искусств, №12 – А может, Сталина с Тимошенкой в Москве? – Пахом Иванович грохнул палкой по дереву – надвое разлетелась. Подняла Аннушка глаза свои кроткие на отца медленно, очень медленно. Кротости в них, однако, не убыло. – Не сталины и не тимошенки на снегу лежат по всему Выползову. Лежат наши, как мой Алексей Васильевич. Не хватит на Россию у Гитлера зубов. Ты видел, сколько немцев на том же снегу? Ты видел, как их танки горели? – Ишь, лейтенантша. Дура красная! Немцу месяца хватило до Смоленска дойти и взять. Меньше месяца! – То-то и оно! А Выползово пока что не взял, а область – Смоленская. – Не надобно было, вот и не взяли. На Рождество немцы в Москве будут угощаться. – В Выползове, говорю, видел, сколько их коченеет? И этак от Белого моря до Черного. Не бывать немцам в Москве. Складень, Владислав Бахревский, Север, №5 Герои повести Савинкова «Конь Бледный», изданной в 1909 г., очень известной в своё время и запрещённой в СССР с конца 20-х годов до периода позднего Горбачёва, являют собой несколько классических типов террориста:[7] хладнокровный, душевно опустошенный циник Жорж; безвольная, морально уставшая Эрна; идейный «борец за социализм» Генрих; Ваня, идущий на террор во имя любви к ближнему, как Иисус на Голгофу; Фёдор, бесстрашный и простой исполнитель приказов. К этому набору можно добавить ещё несколько типов, также вполне характерных для терроризма той эпохи: авантюрист, которому нравится риск ради риска; невротик, не способный к иному труду, кроме выслеживания жертвы и стрельбы или швыряния бомбы; уголовник, предпочитающий участие в терактах, сопровождающихся «эксами». Терроризм в Российской Империи конца XIX-начала ХХ веков, Григорий Писаревский, Заметки по еврейской истории, №7 С помощью своего метода Леонтьев сумел разработать наиболее эффективные способы оказания помощи Советскому Союзу. Методику Леонтьева применили в годы войны военно-воздушные силы США. Таблица «затраты-выпуск» для экономики Германии помогла им выбирать цели для бомбардировок. В 1943 году Леонтьеву позвонил президент Рузвельт, встревоженный мрачным прогнозом послевоенной конверсии промышленности, которая вызовет массовую безработицу, и попросил его сделать объективный анализ ситуации и дать мотивированный прогноз, что будет с промышленностью после окончания войны Василий Васильевич Леонтьев, Илья Куксин, Семь искусств, №9 С формальной стороны «Скифы» есть речь, обращенная к предполагаемому противнику. Так сказать, слово перед битвой. На память сразу приходит «Клеветникам России» (до нас на это сходство обращал внимание критик Евгений Лундберг): Пушкин тоже строит стихотворение как предостережение врагам от нападения на Россию. Вам же, мол, хуже будет! "Да, скифы - мы!", Александр Хавчин, Ковчег, №34 Мы не отказываемся от нашего прошедшего, мы сознаем и разумность его. Мы сознаем, что реформа (Петра Великого. — С.Г.) раздвинула наш кругозор, что через нее мы осмыслили будущее значение наше в великой семье всех народов... Мы предугадываем, что характер нашей будущей деятельности должен быть в высшей степени общечеловеческий, что русская идея, может быть, будет синтезом всех тех идей, которые с таким упорством и мужеством развивает Европа. Старший брат в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: к ключевой для автора теме семьи и братства, Светлана Григорьева, Валерий Сузи, Парус, №56 Фраза: Настоящий патриот вмещает в свое сердце всех людей, если же любовь его сосредотачивается только на кучке своих единомышленников и единоплеменников, то такой «патриотизм» американский писатель Аброз Бирс назвал «последним прибежищем негодяя». Григорий Сковорода – Саббатианец? Хасид? Масон? Или русско-украинский философ?, Анатолий Мудрик, Заметки по еврейской истории, №8-9 В ряду второстепенных вопросов был так называемый «Восточный вопрос». По отношению к послевоенному устройству бывшей Османской империи у «Великой тройки» были принципиально разные соображения. Вернее будет сказать, что у Англии и Франции соображения существовали и почти не совпадали, а у США, к сожалению, вообще не было ни четкого мнения, ни ясного понимания ситуации. Парижская мирная конференция 1919 года. Отрывок из новой книги, Игорь Юдович, Семь искусств, №2 И вот два вывода: маленькие дети воспринимают стихи, как возможность общения со взрослыми, а где-то с четвертого класса пропадает интерес к литературе. Мне показалось, что методисты чего-то не учитывают и нужно разработать новую методику. Вот тогда я открыл первую детскую литературную студию, накапливал опыт, придумывал игры с детьми. А затем я вел литературную студию в харьковском Дворце пионеров. Первый год преподавал по выходным, продолжая работать инженером. А через год я попросил у своей жены разрешения уволиться и заняться только литературно-педагогической работой. Это был 1963 год. Сказочник Вадим Левин и его детская "взрослость", Лина Городецкая, Семь искусств, №8 Сестра Чехова Мария Павловна еще в 1911 году выразила уверенность, что лучше Бунина о ее брате никто не напишет. Первый шаг в этом направлении Иван Алексеевич сделал осенью 1904 года очерком «Памяти Чехова». Затем последовали дополнения, интервью, новая редакция и два названия: «О Чехове. Из записных книжек» и «Чехов». В эмиграции Бунин неоднократно перечитывал произведения писателя, его письма, воспоминания современников. Имя Чехова довольно часто встречается в дневниках Бунина. Но лишь после выхода в СССР сборника воспоминаний о Чехове в 1947 году и полного собрания сочинений писателя Бунин в последний год своей жизни принимается за книгу о любимом авторе. Она осталась незавершенной и впервые была опубликована в СССР с купюрами лишь в 1967 году (Бунин И. О Чехове // Бунин И. Собр. соч. В 9 т. — Т.9. — М., 1967). Чехов как русский человек: заметки на полях книги Ивана Бунина, Юрий Павлов, Парус, №30 Мы Гитлеру равны?.. Да он — родной ваш папа! Теперь вы влюблены В культурный слой гестапо. И в следующий раз Мы спросим вас любезно: Как драться нам железно И умирать за вас, Чтоб было вам полезно?.. А мне, мерзавке, жаль, Что гибли наши парни За бешеную шваль На русофобской псарне! Феномен Юнны Мориц, Виктор Бараков, Парус, №17 Антисемитизм «народный» власти, как правило, не пресекали, хотя в Москве усердно поддерживали миф о нерушимой дружбе и братском единстве советских народов. Помогало это мало. Иногда люди и не скрывали своих чувств. Например, в апреле 1944 года к Илье Эренбургу так обратилась женщина, которая прочла в «Правде» выступление писателя, как она пишет, на еврейском митинге: «.. насчет «дружбы» я с Вами не согласна. Эту «дружбу» я, мой сынишка и тысячи других детей - школьников чувствуют ежечасно. Я уже привыкла, а сынок мой обижен до слез... Когда она (Красная Армия - С.Ш.) победит, мой сын плакать не будет. … Но сейчас это - не дружба» Шоа и Советский союз: антисемитизм в тылу, Семен Швейбиш, Заметки по еврейской истории, №12 9 октября Чехов ответил Плещееву письмом, где подробно, по пунктам прокомментировал его замечания. Я приведу только высказывания с украинским сюжетом. В восприятии Чехова «украйнофильство — не улика». Писатель выделяет, по сути, два типа украинофилов. Первый тип, представленный семьей Линтваревых, вызывает у Чехова симпатию, ибо у таких людей главным является «любовь к теплу, к костюму, к языку, к родной земле». Ко второму типу украинофилов Чехов относился резко негативно, что было вызвано следующими причинами: «Я же имел в виду (в рассказе “Именины”. — Ю.П.) тех глубокомысленных идиотов, которые бранят Гоголя за то, что он писал не по-хохлацки, которые, будучи деревянными, бездарными и бледными бездельниками, ничего не имея ни в голове, ни в сердце, тем не менее стараются казаться выше среднего уровня и играть роль, для чего и нацепляют на свои лбы ярлыки» Чехов как русский человек: заметки на полях книги Ивана Бунина, Юрий Павлов, Парус, №30 Светлана Викторовна Недбаева очень точно подметила, что «осмысление душевности как особой силы, силы тайной, сакральной, прекрасной» является особенностью русского характера [2: 8–9]. Именно эту силу почуяла российская аристократия в патриотическом порыве 1812 г. Победа русского оружия и русского характера над наполеоновской армией всколыхнула самосознание русского народа, способствовала духовной работе в среде интеллектуалов, философов. Сакрализация прекрасного в практике нравственно-идеологического конструирования государственности. Вопросы задает Геннадий Бакуменко, Василий Гриценко, Парус, №79 Первое десятилетие 20-го века в Российской империи ознаменовалось небывалым разгулом политического терроризма. Фактически исходным актом революционного террора явилось неудачное покушение на Александра II, произведённое студентом Дмитрием Каракозовым ещё в 1866 г. Но политический терроризм как система и как массовое явление, имевшее сокрушительные последствия для будущего России и многих других стран, и продолжающее оказывать влияние на современную обстановку во всем мире, развернулось именно с наступлением 20-го века. Терроризм в Российской Империи конца XIX-начала ХХ веков, Григорий Писаревский, Заметки по еврейской истории, №7 Чтобы сохранить свою подлинность и плодотворность, чтобы не выродиться в конечном счете в космополитизм, всечеловечность русской литературы не может не погружаться вновь и вновь в свою глубочайшую народную основу. В.В. Кожинов о русском и западном литературном сознании: взаимодействие и противостояние, Лариса Стрельникова, Парус, №33 Символика этого образа связана множеством нитей с фольклорно-мифологическим комплексом, причем не только испанским, но и цыганским. В облике цыганки «значащим» оказывается почти все: манера поведения и речи, сочетание цветов в костюме, белая акация на вырезе сорочки — и в целом художественный образ, созданный автором. Художественная символика в новелле П. Мериме «Кармен», Виктория Петренко, Парус, №32 В Польше Кшиштоф Камиль Бачинский (1921 – 1944) считается одним из самых читаемых поэтов ХХ века. За свою короткую жизнь, оборванную пулей немецкого снайпера, он оставил наследие более чем в 500 стихотворений. Облако музыки, Кшиштоф Бачинский, Разговор, №1 Сама интрига о мнимом старшем сыне никогда бы не прошла с такими рациональными людьми, как, например, сосед или Кудимов. Сарафанов – человек творческий, и ему было легко поверить и принять предлагаемые молодыми вертопрахами обстоятельства Профессиональная тайна Сарафанова, Светлана Молчанова, ЖЛКиС, №8 «…физики-теоретики жили коммуной, которая неофициально называлась “Организация Объединенных Теоретиков (ООТ)”; её президентом был Тамм, а вице-президентом — Боголюбов, которому было поручено слушать заграничное радио (что тогда было строго запрещено) и рассказывать новости во время ужина… Вообще нам говорили, что мы “будем жить при коммунизме в окружении социализма’1, а жители райцентра Дивеево (вне зоны) искренне верили, что за колючей проволокой в Сарове строится “пробный коммунизм”» [14. С.104]. Научная школа Боголюбова: теоретическая и математическая физика, Юрий Рудой, Семь искусств, №1 Уже первые их балетмейстерские работы показали, как огромно значение изобразительного искусства, как много несет с собой в спектакль наряду с музыкальным, художественное оформление. Это позволит им в неизмеримо большем диапазоне, с большей глубиной охватить идею русского балета и подать повод М. Фокину для собственного высказывания: «Насколько был он богаче, разнообразнее и прекраснее, если бы дремлющие в нем силы проснулись, расторгли замкнутый круг традиций, вдохнули бы чистым воздухом жизни, соприкоснулись бы с искусством всех времен и всех народов и стали бы доступны влиянию всех красот, до которых только поднялась мечта человека!» Эволюция балетного костюма. Из фондов музея Государственного академического Большого театра, Татьяна Портнова, Семь искусств, №5 P. S. Мне рассказ понравился, не хватило только одного компонента – оригинальности. Не будь множества подобных произведений, я бы согласился с Игорем Савельевым и отнес бы данное произведение к шедеврам. «Чудеса несвятой Магдалины» Светланы Чураевой, Несколько Авторов, Бельские просторы, №4 Народ книги – это раб книги, народ, душа которого покинула его сердце и вся вошла в мертвые буквы книги. Для него цель книги – не обогащать сердце новыми силами, а как раз наоборот – ослаблять и подавлять его, чтобы оно не дерзало больше действовать и воодушевляться собственной силой и по своим потребностям, чтобы оно было вынуждено действовать на основании книги. И таким книжным народом мы действительно являемся уже около двух тысяч лет Светская литература на иврите в Российской империи, Эдуард Гетманский, Заметки по еврейской истории, №10 Он подошел ко мне, лицом к лицу – я погладила его волосы, он поцеловал мою руку – Я так люблю его. В этот момент он показался таким красивым – до того, за столом, я поразилась, какой он невыразимо безобразный. Любовная карусель Альмы Малер. Из дневника, Илья Басс, Слово\Word, №95 Главный герой, деревенский мужик, который «побаивался хулиганов и продавцов», противопоставляется жителям городским. Автор сравнивает искреннюю радость Князева, нашедшего выпавшую при посадке самолета челюсть своего соседа, и негодование, злость мужчины, которому была оказана помощь. Шукшин описывает и неприязнь к Василию Егоровичу снохи, пытающейся стереть из воспоминаний свое когда-то деревенское прошлое и стремящейся стать настоящей горожанкой. Эти герои в рассказе противопоставляются Князеву, человеку, как считается, странному. Но в чем же заключается его «чудаковатость»? В переживаниях о потерянной банкноте? В помощи ближнему? В стремлении к красоте? А может быть, главный герой рассказа вовсе и не чудик? Может, окружающие его люди не в состоянии почувствовать его душевную теплоту? Рассказ В. Шукшина «Чудик» сквозь призму критики Ю. Селезнёва, Юлия Кобыско, Парус, №56 Главный герой произведений представителей рассматриваемого направления — это носитель русского характера, а у Василия Шукшина он, герой-чудак, и вовсе сердцевина русской национальной ментальности. Именно они, чудаки или «чудики», стоят за фундаментальными основами русского бытия. Рассказ В. Шукшина «Чудик» сквозь призму критики Ю. Селезнёва, Юлия Кобыско, Парус, №56 Несмотря на огромное количество персонажей, деталей и эпизодов, напрямую связанных с современным автору миру, причем миру, ограниченному его родным городом и знакомым ему людьми, несмотря на обилие политики, злободневной и актуальной именно на момент создания поэмы, все же произведение это, в первую очередь о чем-то другом. Особенности видения мира в "Божественной комедии" Данте Алигьери, Алексей Упшинский По данным советской статистики. Немецких уничтожено 32500. Советских – 96500. Советских почти в три раза больше, чем немецких. Так что можно было бы возразить немецкому танковому асу, что не пять за одного, а только три. Но, возможно, у него другая статистика. Танк, Ион Деген, Заметки по еврейской истории, №3 Оказалось, что теория относительности привлекла внимание философов, филологов, теоретиков литературы и искусства к анализу пространственно-временных аспектов соответствующих сфер культуры, исследованием которых с начала 1920-х годов занимались такие крупные фигуры, как П.А. Флоренский, А.Ф. Лосев, Р.О. Якобсон, М.М. Бахтин, В.Г. Богораз (Тан) и др. В художественной культуре Эйнштейн и Минковский стали знаковыми фигурами, ассоциируемыми с крушением пространственных и временных абсолютов, четырёхмерностью и неевклидовостью пространственно-временных структур, торжеством научной абстракции, новым синтетизмом и т.д. (В.В. Хлебников, В.Я. Брюсов, О.Э. Мандельштам, А.П. Платонов, Е.И. Замятин и др.). Теория относительности за пределами точного естествознания: Россия, 20-е годы[1], Владимир Визгин, Семь искусств, №8 Даже известный своими резкими оценками «имперского прошлого» России публицист А. Авторханов вынужден был признать, что «от внешних завоеваний русский народ не богател, как западные народы от их колониальных грабежей». Многонациональная Россия: «тюрьма народов» или «модель мира», Алексей Чеботарев, Парус, №19 Редкий «ближний» придет на помощь в случае беды. Скорее, от тебя отвернутся, как от прокаженного. Страшно то, что это становится нормой. Герой и мир в рассказе Олега Павлова «Конец века», Наталья Диброва, Парус, №27 Они делились впечатлениями от прочитанных книг, читали друг другу стихи, любимые и свои, ходили в кино, на спектакли и концерты. Было полное взаимопонимание и радость общения. «Жизнь — интересный путь...», Юрий Солодкин, Семь искусств, №4 Еще в 1931 году на Чрезвычайном Общем собрании АН СССР были лишены звания академиков арестованные Платонов, Тарле, Лихачев и Любавский, проходившие по так называемому «Академическому делу» [Цамутали, 1999 стр. 391-395]. Почему Сахарова не исключили из Академии, или Как оценить правдоподобность легенды?, Евгений Беркович, Семь искусств, №6 Первое десятилетие 20-го века в Российской империи ознаменовалось небывалым разгулом политического терроризма. Фактически исходным актом революционного террора явилось неудачное покушение на Александра II, произведённое студентом Дмитрием Каракозовым ещё в 1866 г. Но политический терроризм как система и как массовое явление, имевшее сокрушительные последствия для будущего России и многих других стран, и продолжающее оказывать влияние на современную обстановку во всем мире, развернулось именно с наступлением 20-го века. Ряд исследователей предлагают вводить различия между понятиями «террор» и «терроризм», относя первый к методам подавления и устрашения, применяемым государственными структурами, а второй — к тактике насилия негосударственных формирований, групп и одиночек. Однако даже сторонники подобной классификации оказываются не в состоянии строго соблюдать ее в своих работах, и используют оба термина как взаимозаменяемые. Я намерен придерживаться того же принципа. Терроризм в Российской Империи конца XIX-начала ХХ веков, Григорий Писаревский, Заметки по еврейской истории, №7 Петр указывал командующему Ингерманландским корпусом генерал-адмиралу графу Федору Апраксину: «Идти не для разорения, но чтоб овладеть, хотя оная (Финляндия) нам не нужна вовсе; удерживать по двух ради причин главнейших: первое было бы что при мире уступить, о котором шведы уже явно говорить починают; другое, что сия провинция есть матка Швеции, как сам ведаешь; не только что мясом и прочее, но и дрова оттоль, и ежели Бог допустит летом до Абова, то шведская шея мягче гнуться станет» Битва при Стуркюро – триумф и трагедия, Сергей Лапшов, Север, №7 Кто-то весьма проницательно заметил, что самoe лучшee в чтении художественного произведения, — это момент, когда ты встречаешь близкую или, напротив, неожиданную мысль, чувство, образ, которые заставляют тебя продолжать размышлять и после того, как закроешь книгу. Как будто кто-то протянул тебе дружескую руку, и вот вы уже вместе можете развивать эти мысли, всесторонне рассматривать чувства и образы, находя все новые и новые оттенки. Тотальное одиночество Донны Тартт, или Три бестселлера современной американской литературы, Фаина Петрова, Семь искусств, №4 В повести Экзюпери именно Лис становится тем критерием правды-истины, которую должен познать принц. Он говорит, что принц для него только один из тысячи других маленьких мальчиков, как и он для принца — лишь обыкновенная лисица, каких сотни тысяч, до тех пор, пока они не познают друг друга. Однако это познание Лис объясняет довольно своеобразно. «Но если ты меня приручишь, мы станем нужны друг другу. Ты будешь для меня единственный в целом свете. И я буду для тебя один в целом свете... Если ты меня приручишь, моя жизнь словно солнцем озарится. Твои шаги я стану различать среди тысяч других...» [1]. Наконец, именно Лис, представляя высшую мудрость в контексте философской сказки-причти, открывает Маленькому принцу тайну приручения, где приручение и любовь находятся в едином поле духовно-нравственных ценностей, что, безусловно, неверно. Оказывается, приручать — значит создать узы любви и единение душ. Философская и христианская символика в сказке Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц», Юлия Голикова, Парус, №31 — Какая противная смесь сусального русского стиля и Художественного театра!» — И вновь грань между «снобизмом» и истинным вкусом героини, соприкасающимся с безошибочной интуицией в «различении духов», неуловимо подвижна, но безусловна. Подобным же образом в «запахе цветов», соединяющемся с героиней, присутствует преходящесть «прелести мира», что «ресничного недолговечней взмаха» (Петрарка, пер. Мандельштама). «Так испытывал ее Бог…» Культурно-исторический и художественный хронотоп в рассказе И.А. Бунина «Чистый понедельник», Валерий Сузи, Парус, №26 Один из создателей основ квантовой механики, Нобелевский лауреат Вернер Карл Гейзенберг (нем. Werner Karl Heisenberg) (1901-1976) писал: «Первый глоток из сосуда естественных наук делает нас атеистами, но на дне сосуда нас ожидает Бог». Близкую по смыслу мысль высказал в свое время датский физик Ганс Эрстед(дат. Hans Christian Ørsted, (1777-1851): «Всякое основательное исследование Природы кончается признанием существования Бога». О возможностях науки в познании Мира, Михаил Косовский, Заметки по еврейской истории, №7 О незнании творчества Белова свидетельствуют и последний итоговый абзац эссе Жаровой, в котором варьируется расхожая «левая» мысль: 60-е годы — «самый плодотворный его период, когда написаны повести “Привычное дело”, “Плотницкие рассказы”». В данной версии игнорируются другие разножанровые вершинные произведения Белова: уникальный «Лад», цикл «Воспитание по Доктору Споку», классические рассказы 60–90-х годов, трилогия, роман «Всё впереди», пьесы… СМИ о смерти Василия Белова, Юрий Павлов, Парус, №21 Мы тогда пытались освежить свои мозги, промытые лживой пропагандой. Повесть Ильи Эренбурга «Оттепель», давшая имя целой эпохе, стала литературной сенсацией (бестселлером – как сказали бы сейчас), а роман Владимира Дудинцева «Не хлебом единым» казался чуть ли не политическим вызовом коммунистическому режиму, и его невозможно было достать. Мелодии юности, Юрий Окунев, Слово\Word, №87 Эти сильные натуры, живущие перенасыщенной жизнью и необузданными требованиями, нередко таят в себе тревогу, глубокие трещины, трагическое сомнение в смысле бытия, и вдруг неожиданно для всех они должны рухнуть. Тогда их исчезновение создает ничем невосполнимую пустоту Ромен Гари: «Я живу с мисс «Одиночество»., Исанна Лихтенштейн, Семь искусств, №5 В СССР сажают Синявского и Даниэля. А. Синявскому и Ю. Даниэлю дают соответственно 7 и 5 лет. Справедливо, так как есть статья 70 УК РСФСР. По ней можно было сажать всех и каждого. Как и по статье «За оскорбление Ее Величества». Рождается мальчик Абрамóвич. Народ ещё не знает об этом счастье. Недра страны тоже. Консерватория. Золотой век. 60-е, Александр Яблонский, Семь искусств, №1 Последние как бы напрашиваются на психоаналитические интерпретации: Ада и Люсетта манипулируют кукурузным початком, который превращается в половой член Обманчивая ткань реальности. Владимир Набоков и наука, Александр Кунин, Семь искусств, №11 В своем третьем ежегодном обращении к Конгрессу (1887) президент Кливленд, в частности, сказал: «Когда мы признаем, что теория наших институтов гарантирует каждому гражданину полное право на все плоды его умения и предприимчивости – с единственным вычетом того, что может быть его вкладом в осторожное и экономное поддержание Государства, которое его охраняет, - становится ясно, что взыскание чего-то большего есть неоправданное вымогание и преступное предательство американской справедливости и законности... Государственное Казначейство, которое должно существовать только как канал для передачи того, что отдает народ, ради своих законных объектов расходов, становится хранилищем денег, без необходимости извлекаемых из торговли и народного употребления, тем самым нанося ущерб нашей национальной энергии, задерживая развитие нашей страны, препятствуя инвестициям в производительное предпринимательство, угрожая финансовыми потрясениями и провоцируя схемы общественного расхищения» Забытые президенты: Гровер Кливленд, Евгений Майбурд, Семь искусств, №10 Зловонная еврейская кормушка "Нью-Йорк таймс", давно уже существующая на арабские деньги и ведущая собственную войну против Израиля (в полной гармонии с пожеланиями основного спонсора, хотя ее нынешний хозяин Артур Окс Сульцбергер мл. был воспитан в христианстве)... Идеологи вроде Хомского и Батлер, ненавидящие Израиль больше своей головной боли... Перечислять можно долго, Вы и сами наверняка можете пополнить этот список. Впечатление от всего этого гнетущее. Надо всем этим витает отчетливый душок малодушия и предательства. Русскоязычные американские евреи, конечно, выбиваются из этого ряда в лучшую сторону, но погоды в еврейской Америке не делают. Эх, вы, янки, янки, Янкели, стыдно и больно за вас. Гости ли евреи на русской земле?.., Олег Векслер, Заметки по еврейской истории, №1 В 1964 году в Тель-Авиве состоялась шахматная олимпиада. Отобрать советскую шахматную команду для поездки в Израиль было, по-видимому, не простой кадровой проблемой для спорткомитета. Исключения (по анкетным данным) были сделаны только для двоих: экс-чемпиона мира М.Ботвинника и чемпиона СССР Л.Штейна. Остальные именитые участники советской команды: Т.Петросян, В.Смыслов, П.Керес и Б.Спасский имели 'правильные' анкеты. Команда блестяще выиграла Олимпиаду, и мы с нетерпением ожидали Лёниного возвращения. - Ну что же это за страна? – был наш первый вопрос. - Ну как вам описать, представьте себе, что даже проститутки – еврейки, - лаконично сформулировал Леня. Он рассказал, что Гений чистой красоты, Владимир Бабицкий, Заметки по еврейской истории, №4 Это сладкое чувство победы, торжества столь близких мне идей, хотя и достигнутое в основном другими руками, невозможно забыть. Как и горечь того похмелья, которое наступило очень скоро, с приходом к власти «непричастных», чьими усилиями даже само слово «демократия» было превращено в ругательство буквально для абсолютного большинства людей, населяющих ту территорию, на которой некогда находилось большущее государство – СССР. Особенно разительно проявилось это на моих коллегах – научных работниках, образующих важнейшую питательную среду и источник стремления к преобразованиям, ликвидации вызывавшей смех и презрение политической системы. Что делать – «за что боролись, на то и напоролись». Именно научные работники в массе оказались жертвами преобразований. Не удивительно, что сейчас научная среда в целом весьма консервативна, и опасается любого очередного «вихря перемен». Двадцать один год спустя. Воспоминание о ГКЧП 19 августа 1991 г., Мирон Амусья, Заметки по еврейской истории, №8 Поэту как такому принадлежит только то, что проистекает из его вдохновения; его достоинство и слава так же мало помрачаются неудачно придуманными стихотворениями, как и тем обстоятельством, что он плохо шьет сапоги или слабо играет в шахматы "...А рядом в шахматы играют". Шахматы в кругу Осипа Мандельштама и в его эпоху, Дмитрий Городин, Семь искусств, №4 Все это – желанная и законная добыча бедных и беднейших слоев израильского населения и, конечно, работяг-нелегалов, получающих гроши и экономящих каждый шекель. Удивительно, но факт: даже прилично зарабатывающие израильтяне не стыдятся походов на овощебазы и базары Исповедь нелегала, Василий Пурденко, Иные берега Vieraat rannat, №15 Все они ведут борьбу за власть против народа. Роман Стендаля «Красное и черное» в контексте христианской мысли, Галина Козлова, Парус, №25 У Достоевского высока роль семьи (рода), личности и Бога в спасении и обожении, освящении рода, то, что так привлекало Розанова в Ветхом Завете и примиряло его через Христа с иудейством. Старший брат в романе Ф.М. Достоевского «Братья Карамазовы»: к ключевой для автора теме семьи и братства, Светлана Григорьева, Валерий Сузи, Парус, №56 Штурман ночного бомбардировщика Борис Рапопорт совершил 592 боевых вылета. Личным бомбометанием уничтожил на земле 63 самолета противника, 16 железнодорожных узлов, 8 мостов, 1100 вражеских солдат и офицеров. Его трижды представляли к званию Героя, но так и не присвоили. Вклад евреев мира в победу над германским нацизмом, Алексей Персион, Заметки по еврейской истории, №8 Я исчерпал свой срок, Иссяк, и стоп-машина: Моих земных дорог Осталось три аршина. В Астапово. Тайком. Все бросив. Третьим классом. Простыть под сквозняком, Отведав хлебца с квасом, И уходя во тьму, И смертную истому, Чтобы сказать Ему: Ну, вот. Теперь я дома. Мы заигрались в стариков, Александр Тимофеевский, Южное сияние, №18 Дали спят. Окутаны низины Розовым туманом у земли. Облака, седые исполины, Отдохнуть над лесом прилегли. Плёс речной, как зеркало, недвижен. (Где вы, шумной запани огни?) С берега другого — еле слышен Визг и хохот дачной ребятни. А деревня дремлет на угоре, По-старушьи чутко в тишине. В клеверном и лютиковом море Ставит избы прежние во сне. Заселяет избы молодцами — Вот они, хозяева страны! Снится, что успеют стать отцами, Воротясь живыми с той войны… Спи, мой край! Любовью и покоем Эта ночь тебя от бед спасёт. Но придёт рассвет с кремлёвским боем — И какие вести принесёт?.. Стихотворения, Илья Иконников, Парус, №16 Многие критики считают, что римейк является порождением современной культуры. Так, например, известный критик Золотоносов пишет, что римейк – это «воплощение исключительно современной культуры в ее кризисных тенденциях»[2]. Но давайте заметим, что переделка текста с целью дать свою, авторскую интерпретацию произведения знакома русской литературе еще с 19 века и связана с именем Алексея Константиновича Толстого и его знаменитой поэмой «Дракон». Римейк как тенденция (случай Олега Богаева)., Илья Губин Арина Васильевна прислуживала в Нерчинске земскому врачу Мишину и уже в пятнадцать лет принимала роды, а потом и кости начала «слаживать». Сначала у курицы да петуха, потом у кошек, собак, коров, а там уж и у людей. Муж ее был красным казаком, она тоже «была у красных», да чуть не попала в плен, когда семеновцы захватили село. Хорошо, один кулак пожалел ее и спрятал в своем доме в подполье. Правда, кулаком он тогда еще не был, это позднее его в Ангарск выслали. Подъем на холм, Роман Амосов, Ковчег, №37 Все – мистика: и горькая печаль. и сладкий миг, и одаренье чуда, и прошлое, рубившее сплеча, и то, кем был, и то, кем вскоре буду. Все – мистика. По воле божества, по воле рока, по судьбы приметам – нас радует весенняя трава, печалит осень и пьянят рассветы. И в Судный день, оповещает рог, что в книге жизни – мы всего лишь строчка, – кому в награду, а кому – в упрек, – мелькнувшая над белизной листочка... Стихи, Леонид Рудин, Литературный Иерусалим, №3 Эта-то пустота окружающей его светской среды, эта ничтожность людей, с которыми ему пришлось жить и знаться, и наложили на всю поэзию и прозу Лермонтова печальный оттенок тоски бессознательной и бесплодной: он печально глядел “на толпу этой угрюмой” молодежи, которая действительно прошла бесследно, как и предсказывал поэт, и ныне, достигнув зрелого возраста, дала отечеству так мало полезных деятелей; “ему некому было руку подать в минуту душевной невзгоды”; Григорий Александрович, магнетический человек. О романе М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени», Андрей Румянцев, Парус, №39 Черт отвернулся, а Бог позабыл: снова мне нет на земле благодати! На расстоянье холодных светил — все, что мне дорого, — будто утратил. Серая каменность стен и дорог — вместо стихий; мельтешение будней. Черт отвернулся, забыл меня Бог. Все, что мне дорого, — тоже забудет?.. Дети, дорогой своей уходя, всё отдаляются — жизни навстречу… Нежность, напрасной тоской бередя, на незнакомом глаголет наречье… Трудно даются земные дела, ну а душа — снова в смуте и грусти… Все, что содеяно, — дым и зола… Бог не поверит, а черт не отпустит! Федотова коса, Михаил Полюга, Семь искусств, №10 еужели не стыдно? Ведь ангел старался. Он тебе помогал, когда день загорался, Он тебе помогал, когда день угасал. Он тебя никогда и нигде не бросал, Он с тебя не спускал лучезарного ока, Ну а ты всё о том, как тебе одиноко. «Есть слово — вдох и слово — выдох», Лариса Миллер, Семь искусств, №10 Аристотель увидел сходство качеств животного и человека, считая, что нет «ничего неразумного в утверждении, что у человека и у животного некоторые свойства совпадают, некоторые близки друг другу и, наконец, некоторые аналогичны» Определение понятия «двойничества» в литературе и философско-эстетическая база его возникновения, Анастасия Крылова, Парус, №34 Писатель должен быть мужествен, думал я, потому что жизнь его тяжела. Когда он один на один с чистым листом бумаги, против него решительно всё. Против него миллионы написанных ранее книг — просто страшно подумать — и мысли о том, зачем же ещё писать, когда про всё это уже было. Против него головная боль и неуверенность в себе в разные дни, и разные люди, которые в эту минуту звонят к нему или приходят, и всякие заботы, хлопоты, дела, как будто важные, хотя нет для него в этот час дела важнее того, которое ему предстоит. Против него солнце, когда тянет выйти из дому, вообще поехать куда-нибудь, что-то такое повидать, испытать какое-то счастье. И дождь против него, когда на душе тяжело, пасмурно и не хочется работать. О мужестве писателя, Юрий Казаков, Парус, №53 жель тебе к лицу твоя судьба, Ты, прежде ветром крытая крылатым, Бревенчатая русская изба, Обложенная сайдингом, как матом?.. Здесь синий март — протальник-зимобор — Сменял апрель — зажги снега, играй овражки. И, обрусевшим розам не в укор, Вновь палисады обживали кашки. Где этот палисад? В разгаре дня Я помню, как, от зноя неподвижны, Заморские гортензии тесня, В нём безраздельно царствовали пижмы. Красавишны, царевишны мои, Форштадтским ветром венчаны на царство, Судьбой своей с моей судьбой сродни, Они так любят мне во снах являться. В растерянности на ветру стою И думаю: «Зачем пришла? Не знаешь?..» ...Родной Форштадт, тебя не узнаю! И ты меня узнать не поспешаешь. Растаковская, Диана Кан, День и ночь, №5 Совершенно очевидно, что на любовно-бытовом уровне (в малом, биографическом времени героев) ситуация представлена привычным сюжетом встречи–расставания «Так испытывал ее Бог…» Культурно-исторический и художественный хронотоп в рассказе И.А. Бунина «Чистый понедельник», Валерий Сузи, Парус, №26 Ученики и близкие Льва Ландау свидетельствуют о его навязчивом пристрастии к классификациям самого разного рода. Он классифицировал типы зануд, присутственных мест, наук, а также мужчин и женщин. "Теория счастья" академика Ландау, Соня Тучинская, Слово\Word, №88 Дау был прав: ревность - это злобная жестокость, зависть и мстительность без предела, ревность была в противоречии с "Брачным пактом о ненападении". Личная свобода настоящего человека начинается у себя дома. "Теория счастья" академика Ландау, Соня Тучинская, Слово\Word, №88 Мудрецы Талмуда учили: «Провинности между человеком и Богом Йом а-Кипурим искупает, а провинности между человеком и ближним Йом а-Кипурим не искупает, пока не помиришься с ближним». Более того, эффективность богослужения была обусловлена твёрдым решением грешника никогда более не возвращаться к прежним провинностям. Мордехай Каплан: Отрывки из книги «Ценности иудаизма в их обновлении». (Перевод Михаила Ривкина), Мордехай Каплан, Михаил Ривкин, Заметки по еврейской истории, №7 Присмотревшись к позе героя, сразу отмечаешь незаконченность движения. Перед нами, если воспользоваться словом В. Мейерхольда, «предыгра». Кажется, еще минута – и, вынув руку из кармана, бакстовский импресарио «прищелкнет пальцами». И серовский Дягилев тоже «прищелкнет» – потому-то он и поднял ладонь к самому уху. С.П. Дягилев: жест и судьба. Из цикла: «Эссе о Сергее Дягилеве», Александр Ласкин, Семь искусств, №10 «Талантлив, это, конечно, так…‑ сказал старый друг, знаток литературы, очень много лет хорошо пишущий стихи, ‑ но, знаешь ли, я отношусь к нему настороженно, да, да. «Москва - Петушки» для меня – талантливо написанная история распада личности. Это тяжело и скучно. До конца я дочитал, все всегда дочитываю, но больше к этой вещи не вернусь» О Венедикте Ерофееве, Андрей Масевич, Семь искусств, №4 13 января. В тот же день становится известно о том, что накануне в Минске был убит (по официальной версии – случайно сбит грузовиком) художественный руководитель Государственного еврейского театра, народный артист СССР Соломон Михоэлс. Из еврейской народной поэзии, Александр Лейзерович, Заметки по еврейской истории, №10 А теперь зададимся вопросом: возможно ли при таких «совпадениях» исчисляющихся сотнями, что Ильф и Петров могли быть авторами «12 стульев»? Ведь в этом случае применить к ним слово «эпигоны» было бы чересчур деликатно. В то же время возникает и другой вопрос: если Булгаков принимал какое бы то ни было участие в написании обоих романов (пусть хотя бы как соавтор!), то как они могли не упомянуть об этом участии? 12 Стульев от Михаила Булгакова, Владимир Казаровецкий, Семь искусств, №11 Где и как рождалась песня, Я не знаю – не слыхал. Может, в тучах поднебесья, Может, здесь – у серых скал. Может, где-нибудь в походе, В штыковом лихом бою… Только знаю, что в народе, В дорогом моем краю. Только знаю: сила духа, Злая ненависть к врагам Родила такого друга И послала в помощь нам! Литературное Заполярье военных лет, Юрий Дюжев, Север, №5 Без России нехорошо, нехорошо во всех смыслах. Живешь тут, точно сидишь в Стрельне, и все эти вечно-зеленые растения, кажется, сделаны из жести, и никакой от них радости, и не видишь ничего интересного, так как нет вкуса к местной жизни» (Письмо от 19 января 1900 года) Чехов как русский человек: заметки на полях книги Ивана Бунина, Юрий Павлов, Парус, №30 Во время погрома на улицах Кишинева было достаточно много прогуливающейся публики – гимназисты, студенты, чиновники, простые обыватели. Все они были невольными свидетелями происходящих событий и спокойно наблюдали, как грабят и убивают их сограждан. Для них это был, хоть и трагический, но своего рода спектакль. Для них Божья заповедь «Не убий» на евреев не распространялась. Евреи были и оставались для них чужими. Несмотря на сотни лет совместного существования. «Утопить русскую революцию в еврейской крови» Погромы 1903 года и общественная мысль в России начала ХХ века, Яков Басин, Еврейская Старина, №3 Жизнь в кафе просидеть, Глядя на перекресток — Так мечтает подросток, Прежде чем поседеть. Желтый узкий бокал. Тихо пенится пиво. По-французски красиво (Боже, как я устал). Это Хемингуэй, Эренбург и Ротонда. Из золотого фонда Шестидесятых. Чей Профиль тогда пленял? Лев Дановский: Облако наплывает…, Лев Дановский, Валерий Черешня, Семь искусств, №5 Безымянный автор в брошюре, которая была издана в Кракове в 1617 г., писал: " ... между Русскими, Волынскими, Подольскими евреями было много крепких и неутомимых молодцов, которые с саблей на перевязи, с луком или ружьем за плечами охотно садились на коня и мужественно сражались, где им случится". Кардинал Коммендони утверждал, что евреи носили сабли и были вооружены. Исторический антисемитизм Историография ненависти и злобы, Семен Швейбиш, Заметки по еврейской истории, №7 недаром одним из самых важных для него замыслов, над которым он работал несколько лет, стала картина «Анакреонова гробница» (1821), впоследствии, к сожалению, утраченная. В ней как раз и переплелись мотивы жизни и смерти, веселья и печали. Ведь вакхическая сцена - ночной танец Сатира и вакханки, - происходит «при гробе». Бродячий и в то же время глубоко экзистенциальный мотив. Кипренский в Италии. Итальянские вариации, Вера Чайковская, Слово\Word, №88 Начинается же всё с того, что Сатана, Падший Ангел, Люцифер, бывший до своего падения блистательнейшим Архангелом, первым среди собратьев, восстаёт против Бога, вовлекая в мятеж бесчисленные легионы Ангелов, но, потерпев поражение, низвергается с Небес вместе с полчищами своих соратников. В его душе нет раскаяния, он восклицает: “Лучше царствовать в аду, чем прислуживать на небесах”. Поскольку Небо и Земля к этому моменту предположительно ещё не были сотворены, то Преисподняя, Ад размещается Мильтоном в некоей “области Хаоса”. И там поверженный Люцифер обращается к соратникам с призывом к продолжению борьбы. Пушкин о Люцифере, Александр Лейзерович, Семь искусств, №6 Приведем некоторые дефиниции рождественского и святочного рассказов: – это история о каком-нибудь мальчике или девочке, жизнь которых трудна и безрадостна, а на Рождество к ним неожиданно приходит счастье (журнал «Православная беседа», № 10–12, 1992). Определение, указывающее, что главными персонажами рассказов являются дети; – рассказы, приуроченные к Рождеству и святкам, «стали выстраиваться по определенному закону. Очень часто они имеют счастливые концовки» (Е.С. Безбородина); – святочная история, как правило, строится как ожидание чуда, но, поскольку «в жизни таких событий бывает немного <…>, автор неволит себя выдумывать и сочинять фабулу, подходящую к программе» (Н.С. Лесков); – с рождественскими и святочными рассказами, сохранившими особое, рождественское мировосприятие, связано сострадательное отношение к детям и в русской, и в западноевропейской литературе. Своеобразие жанра рождественского и святочного рассказа в западноевропейской и русской литературе, Галина Козлова, Парус, №26 Гоголь мучил Розанова всю жизнь, отношение к писателю у него принимало болезненно-агрессивный характер. Не кроется ли эта болезненность в восприятии и оценке писателя в некотором мистическом совпадении биографий (мы этого коснемся ниже) и не являлся ли Гоголь для Розанова тем кривым зеркалом, один взгляд на которое возвращал Розанову его собственный образ? «Ты победил меня, ужасный хохол!» Розанов и Гоголь, Наталья Казакова, Семь искусств, №4 Бог молчит, ну а мы всё строчим примечание, Комментируя странное это молчание. Рассуждаем, толкуем, дымимся, строчим И усердно, как дятел по древу, стучим, И усердно плодим столько всякого лишнего, Что не слышим, как сердце стучит у Всевышнего. Новые стихи, Лариса Миллер, Семь искусств, №7 Условие непреходящей радости бытия (в котором он как бы не замечал имманентно присущее ему трагическое начало, обусловленное хотя бы тем, что любая жизнь неминуемо кончается смертью) он вывел в своей поражающей почти идиотической простотой формуле: "СЧАСТЬЕ = РАБОТА + ДРУЖБА + ЛЮБОВЬ". "Теория счастья" академика Ландау, Соня Тучинская, Слово\Word, №88 Румяный день наводит глянец… Ещё не голы дерева; Ещё на солнечной поляне Как в детстве, зелена трава; Ещё земля, грустя о лете, Нежна в объятьях сентября, — С водой, бегущей сквозь столетья, О чём-то вечном говоря; Ещё легко, ещё не страшно; Ещё не вызрели дожди; Ещё не прожит сон вчерашний И «завтра» в душу не глядит; Ещё — вдали от непогоды — Листает жадно юный лес И философию природы, И богословие небес. «Не сдавайся времени, душа!..», Валентина Поликанина, Золотая Ока, №4 Вещи нужно называть своими именами, а чужие – чужими. Не из той оперы (афоризмы), Сергей Клемин Немцы эти были очень тихие, всё время бормотали что-то про танки и шины. Лёка спросила у Киры, что это значит – «танки-шины». Мама Кира сказала, что по-немецки это «спасибо». «Данке шеен». Рассказы о войне, Татьяна Кудрявцева, Бельские просторы, №5 Гемара рассказывает о том, как пророк Илия, отвечая на вопрос, кто на рынке имеет место в будущем мире, говорит: бадханим – шуты, потому что они делают людей счастливыми. Джонатан Сакс. Откровение: Тора с небес. Перевод Бориса Дынина, Борис Дынин, Джонатан Сакс, Заметки по еврейской истории, №4 Швырнули речке в душу камень, Швырнули просто, не со зла. По глади утренней кругами Обида тихая пошла. Но все минуло в одночасье, И в успокоенной волне Круги дрожащие угасли… Но камень… Камень-то на дне… Как странен этот мир, Анатолий Аврутин, Литературный меридиан, №4-5 Многолетние исследования процесса экономического роста позволили Кузнецу определить сначала для США, а затем и для других стран ряд эмпирических закономерностей. Именно он установил длинные волны темпов экономического роста ряда стран, которые были названы «циклами Кузнеца». Под ними понимаются 20-22-летние периоды роста технического прогресса, населения и национального дохода. Саймон Смит (Семён Абрамович) Кузнец, Илья Куксин, Заметки по еврейской истории, №2 Единый всесоюзный СП был создан для обуздания инакомыслия. Выстраивая свою идеологию на руинах православия, большевики подошли к тому, что у советской власти рядом с ЧК, правой ее рукой, должна быть как бы левая – единый фронт средств массовой информации (дезинформации главным образом) и творческих союзов, прежде всего писательского. О Союзе писателей, Олег Афанасьев, Ковчег, №44 А киношники меня, конечно, развратили. Это надо психологически понять: в молодости я привык к тому, что у меня никогда не было денег. Я очень нуждался. И когда вдруг посыпались деньги (относительно, конечно), – допустим, я получаю 200 рублей в месяц, а тут сразу, – 25 тысяч, тогда! – представляешь? И пошло. Предлагают то, другое, а я думаю: «Я за три дня напишу эту музыку, и Соне отдам столько тысяч!». Я любил делать подарки, это да, это я любил. Учитывая соразмерность того, что я получал, и того, что я дарил, это были шикарные подарки. Женщинам, которых я любил, и родным, и друзьям. Беседы с Исааком Шварцем. Главы из книги, Ольга Завадовская, Семь искусств, №12 В 1938 году из членов академии исключили списком сразу 21 человека, некоторых из них уже посмертно, после расстрела как врагов народа. Среди исключенных был известный авиаконструктор, член-корреспондент АН СССР Андрей Николаевич Туполев. Почему Сахарова не исключили из Академии, или Как оценить правдоподобность легенды?, Евгений Беркович, Семь искусств, №6 Я учусь здороваться с людьми: если я не умею здороваться с людьми, то как я обращусь к Богу. Ибо слово наше доходит до Него только через другого. И чем дольше от тебя человек, тем короче путь твоего слова к Нему. Бог услышит, если ты обратишься и сам, но слово наше обретает смысл только пройдя через другого. И если беда другого становится бедой твоей, ты можешь говорить с Богом без посредников и нет меж вами преграды. Трепещи от умиления при виде встречного – это лучше, чем трястись после водки, выпитой в одиночестве. Незнакомый, я думаю о тебе, я верую в тебя, помолись и ты за меня, один я так далек от Бога, а вдвоем мы рядом с ним. Рассказы, Борис Чипчиков, Ковчег, №34 Будь доброй. Ведь добрая улыбка, как лучик солнца, разгоняет любые тучи. Будь спокойной. И любой ветер утихнет у твоих ног, не перейдёт ни в шторм, ни в бурю. Будь гибкой. И ни один укол, ни одна ядовитая стрела не попадёт в тебя. Будь мягкой. И тогда любое зло пройдёт сквозь тебя, не причинив вреда. Как вода проходит сквозь песок или разомкнутые пальцы Гагара, Надежда Васильева, Север, №9 Для бездомного этот конец света — конец «века», в котором он жил, — наступил. И единственным проблеском, лучиком света для бездомного стала санитарка Антонина. Встреча их была не случайна. Она перед смертью дала ему возможность поверить, что он человек, а не «смердящий мешок», — а бездомный, в свою очередь, открыл для милости ее сердце. Герой и мир в рассказе Олега Павлова «Конец века», Наталья Диброва, Парус, №27 Общее место говорить о том, что Данте не был сторонником политики, проводимой Римским папой в отношении государства и церкви. Такое же общее место в том, что Данте при этом вряд ли сомневался в том, что католическая Церковь – единственно истинная на планете. Помимо этого, Данте был горячим патриотом и видел спасительное будущее мира в объединении Италии (а затем и мира) под эгидой католической церкви. Особенности видения мира в "Божественной комедии" Данте Алигьери, Алексей Упшинский ЕВРЕИ ШУТЯТ. Еврейские анекдоты, остроты и афоризмы о евреях, собранные Леонидом Столовичем Еврейские анекдоты. Сцены из еврейской жизни в двух действиях, Леонид Столович, Заметки по еврейской истории, №3 Никому не рассказывай, как Появляются сны и откуда Возникает внезапное чудо, Чтоб в твоих поселиться стихах. Никому не рассказывай, что Не даёт ощущенья покоя, Рвёт поводья, хрипит под рукою Необъезженное волшебство. Никому не рассказывай, где Та страна, что зовут вдохновеньем, Сколько нужно проплыть по теченью, Отдаваясь прозрачной воде. Ведь нельзя объяснить – почему, Как нельзя поделиться удачей… Я сегодня, смущаясь и плача, Новорожденный стих обниму. СТИХИ, Ольга Виор, Под небом единым, №6 * * * Улыбка судьбы иронична порой, и может дворец показаться норой, когда ни любви, ни надежды в нём нет и чувствам живым уготован запрет. И это единственный в мире закон, который никем ещё не изменён и властвует всюду, чтоб люди могли понять, для чего они жизнь обрели. И суть этой истины очень проста: когда на лице и в душе чистота когда устремленья прекрасны во всём, ничто не разрушит твой путь и твой дом. И всё таки ЭТО сердечно принять не все мы умеем, и маясь опять, идём и при солнце, как будто во тьме, покорные только холодной зиме. Казалось бы: ну же, очнись и встряхнись, и к ближнему с лаской, с добром обратись, но движемся снова, забыв о мечте, совсем не туда, не к тому и не те… Не стоит беспокоить тишину, Ирина Яворовская, Ковчег, №40 И все эти слащавые эмоции в мясорубке Аллушкиных ругательств превратились в совершенно безвкусный винегрет! Гагара, Надежда Васильева, Север, №9 Всех кто знал и работал с Б. Магалифом, автор просит поделиться воспоминаниями, которые будут использованы при дальнейшей работе над очерком про этого замечательного человека. Мой адрес:Lwm46@mail.ru «Он и в жизни был Актёром Актёрычем», Владимир Лившиц, Заметки по еврейской истории, №7 В Москве один большевик, соратник Троцкого, высказал необычное суждение о Гитлере: “У него все недостатки и все достоинства Керенского. Он, так же, как и Керенский, просто баба…”; “Гитлер - диктатор с душой мстительной женщины. Именно этой женственной сутью Гитлера объясняется его успех, его власть над толпой, энтузиазм, пробуждаемый им у немецкой молодежи…”; “натура Гитлера - по сути женственная: в его уме, в его притязаниях, даже в его воле нет ничего от мужчины. Это слабый человек, пытающийся жестокостью скрыть недостаток энергии, свой болезненный эгоизм и неоправданное высокомерие… О Курцио Малапарте, Лейла Александер-Гарретт, Слово\Word, №89 Интерпретация подписанного документа немедленно приведет к спорам уже при переводе документа на разные языки, например, в зависимости от употребления артиклей, терминов и т.д. Примером может служить знаменитая резолюция ООН 242. Так по какой версии будет определяться жизнь живых людей — по английской или французской? Разница всего в одном артикле «The», доставляющем столько неудобства тем, кто живет без артиклей. Так «эти территории» или «все территории» или просто «территории». Интерпретация неизбежно политическая. Не случайно нормальный юридический документ начинается или сопровождается определением ключевых понятий и хороший юрист – это тот, к чьему документу трудно подкопаться. Но невозможно сопровождать словарем каждый документ. Что же говорить, например, о письме, где многое вообще непонятно тем, кому оно не адресовано. Пробелы между фактами и домыслами должны быть заполнены другими домыслами. О роли пустяков в дружбе Литературно-психологическое расследование по письмам Арнольда Шёнберга и Василия Кандинского Часть вторая (первая часть опубликована в № 2/2010), Давид Бен-Гершон, Семь искусств, №6 Моя Вселенная В моей душе – Вселенная! Огромный мир чудес: Река обыкновенная, Обыкновенный лес. Задумчивая ламбушка, И грустный листопад, И старенькая бабушка, И мой любимый сад. Учебники с тетрадками И капельки дождя, И земляника сладкая – Все это для меня! Стихи для детей, Андрей Сунгуров, Север, №3 Ахиллесом восхищались многие века. Как мы знаем из истории, сам Александр Македонский мечтал о славе Ахиллеса. И получил ещё большую славу. Восхищаются Ахиллесом и сегодня. И это не удивительно. Ведь герои притягивают к себе, манят, как сказочная мечта. Вот о геройстве мне и хотелось бы поговорить сейчас, вспоминая Ахиллеса. Ахиллес - антигерой, Александр Сальников А знает ли читатель преподавателя со стажем в несколько десятилетий, который обнародовал бы своё наблюдение над собой, наподобие – «Опытный учитель куда лучше неопытного умеет скрыть свое незнание» Мимолётности и Сарказмы Натана Перельмана, Александр Избицер, Семь искусств, №9 У Маяковского Евтушенко учится пониманию искусства, по нему же пытается строить и самый стих. Своему поэтическому учителю он посвящает цикл стихов «Наш Маяковский», в котором ощущается первый класс творческой учёбы: «Солнечность лет явится, сбудется, с нами поэт работает, трудится». Созданный в поэзии В. Маяковского образ нового человека становится для него одним из главных ориентиров в решении проблемы нового героя, во многом определяет главное направление в его художественном исследовании. Именно тогда в лирику Евтушенко особенно настойчиво проникает романтика самого трудного героизма будничной, массовой работы. Евгений Евтушенко: первые шаги в большую поэзию, Ольга Кравцова, Север, №11 Хотите, опишу тоску? Осенний дождик моросящий, Листву последнюю гасящий – Хоть дуло приставляй к виску. Хотите, счастье опишу? Всё тот же дождь осенний, редкий, Всё тот же лист, слетевший с ветки, Стихи, которыми грешу. Новые стихи, Лариса Миллер, Семь искусств, №7 Если люди забудут меня, То трава не забудет, Будет лютик грустить без меня, Вспоминать меня будет. Не забудет меня бересклет – Мы с ним жили так дружно. Не забудет меня белый свет. Ну а что ещё нужно? Новые стихи, Лариса Миллер, Семь искусств, №7 Кстати, в мегаполисных городах есть большинство гламурных клубов, увеселительных заведений, пропагандирующих мужскую проституцию. Организаторы устраивают интересные, на любой вкус, шоу-программы. Состоятельные дамы могут заказать страстного, шаловливого мальчика-ролевика (даже не одного), повеселиться, отдохнуть с ним. В провинции такая «волна» наблюдается слабо, возможно, скоро приобретёт обороты. В своё время я, будучи ответственной, «проталкивала» мужскую проституцию на рынок сексуальных услуг (имела несколько мальчиков по вызову), активно искала клиенток. Что таит душа проститутки?, Анастасия Орлова, Вольный лист, №13 Чехов не был национально предвзят, ограничен. Его «всемирная отзывчивость» проявлялась даже в, мягко говоря, непростых условиях передвижения по России на Сахалин весной 1890 года. Антон Павлович отмечает достоинства татар, русских, евреев, поляков, хохлов. Он периодически переводит разговор из национальной плоскости в общечеловеческую: «Боже мой, как богата Россия хорошими людьми» (письмо М.П. Чеховой от 14–17 мая 1890 года). Умение Чехова видеть много хороших людей именно в России — еще одно отличие писателя от западников и либералов всех времен. Чехов как русский человек: заметки на полях книги Ивана Бунина, Юрий Павлов, Парус, №30 Не так уж далеко святые земли. Где солнцем опален Ершалаим. В нем желтый раскален не добела, как белый, Но он земной, и облака над ним. Стихи, Юрий Аврех, Литературный Иерусалим, №3 Одна из главных задач литературной мистификации – скрыть ее причину. 12 Стульев от Михаила Булгакова*, Владимир Казаровецкий, Семь искусств, №11 Каждый был не как все, сам себе голова, Но прощали не раз и немало Ради дружбы, что в равенстве только жива И на разнице вкусов мужала. Натан Альтерман: Радость бедных. Стихи. Перевод с иврита, предисловие, послесловие, и примечания Адольфа Гомана, Натан Альтерман, Адольф Гоман, Еврейская Старина, №1 Борясь с неотвратимой угрозой ассимиляции (I Езд. 9), Эзра ввёл строгий запрет (более основательно и категорично, нежели Нехемия) на смешанные браки (и тем самым, как принято полагать, спас еврейский народ Палестины от полной ассимиляции). Он же (см. ниже) обосновал и мотивацию определения еврейства по матери (его авторитетное мнение послужило причиной принятия соответствующего Галахического постановления). Об установлении еврейства по матери, Михаил Зильберман, Заметки по еврейской истории, №3 Обожая проказы в толпе, Мефистофель внешне не возвышается над нею. Он демонстрирует свои чудесные возможности, спустившись в погреб, где пирует небольшая компания, и там говорит Фаусту: "Народец! Черт меж них, а им не догадаться: / Хоть прямо их за шиворот бери". Такой вполне демократичный черт, знающий, однако, себе цену. Фауст, Мефистофель, Воланд, Моше Левин, 22, №162 Ален Роб-Грийе: он характеризует римейк как «своеобразную форму диалога с классикой, как способ описания современности при помощи образов признанных классических произведений литературы» Римейк как тенденция (случай Олега Богаева)., Илья Губин Поэтому общих пересечений в физике у нас не было. Мы были в хороших приятельских отношениях. Гарик был очень добрым человеком. Мое личное впечатление из почти ежедневных встреч и общих обсуждений (трёпа) в кофе-клубе ИФП такое: Гарик глубоко и хорошо понимал физику низких температур, работал с интересом, интересовался и понимал научные проблемы. Было ясно видно, что он человек с большим интеллектуальным потенциалом Памяти Игоря Ландау (1946-2011): прощальное слово оппонента, Борис Горобец, Семь искусств, №3 Известно, что в одном из примечаний к своей работе «Материализм и эмпириокритицизм» Ленин отмежевался от положения Маркса, согласно которому международное рабочее движение заинтересовано в ассимиляции малых наций большими. Взамен этого положения Ленин потребовал поддержки рабочим классом антимпериалистической борьбы зависимых и колониальных народов, как больших, так и малых. И действительно, поддержка нациопально-освободительных движений во всем мире стала руководящим принципом советской внешней политики. Невольные встречи, Эфраим Вольф, Еврейская Старина, №3 Смысл, вкладываемый Ландау в первые два слагаемых этой формулы, ничем не отличается от конвенциального. А вот на третьем - Любви по Ландау - придется нам задержаться подольше. "Теория счастья" академика Ландау, Соня Тучинская, Слово\Word, №88 Два мира соединялось в его прозе: московская богема, мир художественных мастерских и интеллигентских посиделок, и мир русского Севера, о котором Юрий Коваль так красочно писал, куда он старался убежать при первой же возможности из «душной Москвы». Проза Юрия Коваля, Юрий Нечипоренко, Русская жизнь, №2 Как-то знакомый писатель, обозрев скудную обстановку квартирки Николая Михайловича, попенял ему, что-де хозяин недостаточно радиво относится к устройству собственного быта; и пора бы обзавестись платяным шкафом, а не развешивать на гвоздиках по углам рубашки и пиджаки; да и сервант не мешало бы водрузить на положенное место, поскольку чашкам и ложкам не место на подоконниках и письменном столе. Тогда Рубцов смолчал. Но, видимо, обиделся и выговора не забыл, потому что вскоре при удобном случае дал волю своему характеру и выложился до конца: – Меня не интересуют ваши шкафы и хрустали, – почти кипятился он. – Если они нужны вам, вы и заводите!» Николай Рубцов: «Россия! Как грустно», Лев Аннинский, Север, №7 Колесить по бульварам, а после прижаться к стеклу, Почему-то застряв у какой-то витрины случайной. Я в те юные годы по следу ходила за тайной. Мне казалось, она меня ждёт на ближайшем углу. Глупо? Глупо. Зато как тревожно, как радостно, как Мне хотелось бродить, отражаясь в витринах и окнах, Как я дивно однажды под дождиком летним промокла, Как мне встречные все подавали неведомый знак. Не поверите мне, но и нынче с зари до зари Тайный знак подают мне деревья, дома, фонари. «Стихи гуськом». Книга XII: декабрь 2012 г. - январь 2013 г., Лариса Миллер, Семь искусств, №2 Иерусалим – карусель, он крутится, крутится начинает со Старого города и через все свои улицы возвращается в древность. С него не сойдешь. Тот, кто пытается спрыгнуть, рискует жизнью, а тот, кто спускается при остановке вращенья, должен снова платить, чтобы в него взойти и кружить уже бесконечно. И вместо весёлых слонов и лошадок, чтоб усесться верхом и кружить, есть религии – то они вверх, а то вниз, и по кругу на оси голосов и мелодий, смазанных в разных молельнях. Иерусалим – качели. Вот я спускаюсь в прежние поколенья, а вот я к небу взлетаю, и тогда я кричу, как кричит ребенок, когда его ноги болтаются где-то вверху: я хочу слезть, папа, я хочу слезть. Сними меня, папа. И все святые тоже взмывают к небу, и они, как дитя, взывают: папа, я хочу остаться вверху, не опускай меня, Папа, Отец наш и Царь наш, оставь нас вверху, Отец наш и Царь наш! Иегуда Амихай: Иерусалим, Иерусалим, почему Иерусалим? Предисловие и перевод Зои Копельман, Йегуда Амихай, Зоя Копельман, Семь искусств, №4 это псевдокино, и само его минимальное участие в как-бы-кино – уже первое противоречие Николай Бурляев как зеркало наших противоречий, Олег Копытов, Литературный меридиан, №7 У Достоевского же в повести «Двойник» действительность одна, поскольку и цель у автора иная, чем у романтиков, а именно: показать пагубность эстетизации и идеализации феномена двойничества. Определение понятия «двойничества» в литературе и философско-эстетическая база его возникновения, Анастасия Крылова, Парус, №34 Так всех нас в трусов превращает мысль И вянет, как цветок, решимость наша Монолог Гамлета "Быть или не быть?" В подлиннике и в русских переводах, Уильям Шекспир, Точка зрения, №4 Первооснова жизни — вода, одна из вечных истин, непоколебимая вещь, обладающая великой мудростью». «Обезвоженная пустыня — это символ мира, опустошенного войной, хаосом, разрушением, человеческой черствостью, завистью и эгоизмом»[3]. Это мир, в котором человек умирает от духовной жажды. Какой путь спасения видится Антуану де Сент-Экзюпери? Философская и христианская символика в сказке Антуана де Сент-Экзюпери «Маленький принц», Юлия Голикова, Парус, №31 Всего пребудет, но не вдруг. Жизнь отвоёвана с боями. И мал, ничтожно мал тот круг, Который назовёшь друзьями. Твоя душа уже не та: Всё понимаешь без ответа. Тебя питает доброта, Разлитая в стихах поэта. Уже принять не можешь ложь С её фальшиво-тусклым светом. Надеждой на любовь живёшь, Ещё боясь поверить в это. «Не сдавайся времени, душа!..», Валентина Поликанина, Золотая Ока, №4 От вопросов этих нельзя отмахиваться. На них надо отвечать, потому что за ними стоят вера одних, сомнения других и лукавство третьих, за ними скрывается память о тех далеких днях, за ними остались люди, о которых сегодня мы почему-то забыли Две недели июня (к 70-летию освобождения Петрозаводска), Сергей Титов, Север, №5 Пока доплелись, глаза совсем спали. Уже в полусне Лида увидела на своих ладонях два глубоких рваных пореза от серпа. «Хорошо бы, остались шрамы, – пробормотала она, улыбаясь. – Папа вернётся с фронта – покажу Рассказы о войне, Татьяна Кудрявцева, Бельские просторы, №5 Я тоже, заглотнув наживку, Влюбилась в эту жизнь – паршивку, Которая то предаёт, То сладко на ухо поёт, То шлёт любовные записки, То держит в самом чёрном списке. Но даже в пору чёрных дней Никак не удаётся ей Внушить мне, что я зря к ней льнула И зря наживку заглотнула. «Стихи гуськом». Книга XII: декабрь 2012 г. - январь 2013 г., Лариса Миллер, Семь искусств, №2 Кто никогда не плачет – никогда не увидит Христа. А кто плачет – увидит его непременно. О Валентине Распутине, Владимир Куницын Западноевропейская литература оказалась погруженной в процесс индивидуалистического и эвдемонического самоутверждения, поисков универсального бытия для своего «я», а евангельские слова «что пользы человеку, если он приобретет весь мир, но потеряет душу свою?» (Мф. 16:26) стали актуальны для западного человека именно тезисом «приобретения мира», земных сокровищ в противовес православному пути спасения души. В.В. Кожинов о русском и западном литературном сознании: взаимодействие и противостояние, Лариса Стрельникова, Парус, №33 Этот период смело можно назвать наиболее значительным и плодотворным за всю историю театрально-декорационного искусства. Эволюция балетного костюма. Из фондов музея Государственного академического Большого театра, Татьяна Портнова, Семь искусств, №5 Сравните, например, суммы литературных премий: Сучковой — миллион рублей, Фокиной — 100 тысяч «Друзья! Друзья! Какой раскол в стране!..», Виктор Бараков, Парус, №40 Русские евреи сформировались в основном из еврейского населения, оказавшегося на территории России в результате разделов Польши в 1772 – 1815 годах. Постепенно их еврейская сущность с высокой энергией, необходимой для выживания в иной среде, обогатилась русскими культурными ценностями, и они превратились в одну из важнейших частей мирового еврейства – русское еврейство[1]. За последние двести лет из Российской империи, Советского Союза и СНГ выехало более 4.250.000 евреев[2]. Они внесли существенный вклад в сохранение русской культуры за рубежом и в развитие современной западной цивилизации. Роль евреев-выходцев из России в возникновении и построении Государства Израиль трудно переоценить. Сколько евреев эмигрировало из России и когда?, Михаил Пархомовский, Дан Харув, Заметки по еврейской истории, №1 Но когда по первому каналу радушная московская хозяйка с уютным присюсюкиванием и ласковыми глазами всех твоих украинских родственниц, в том числе и безымянных, запекает мясо «по-французски» – в майонезе, ты понимаешь: нет, не перевелся еще на Святой Руси советский гурман-западник. Бывало, одна из таких родственниц и родственных душ той, что я вижу сегодня в телевизионном ящике, готовя пфлоймен-цимес, широким движением состругивала в казанок куски масла и приговаривала: «Какое масло? Где тут масло?» Мой сэкс., Леонид Гиршович, Семь искусств, №3 Убей в себе раба, убей жлоба, Прости плебеям пошлость и измену – И скучная, прекрасная судьба Достанется тебе всенепременно. Лето как диагноз (подборка стихов), Наталья Николенкова, Ликбез, №23 Мефистофель говорит Фаусту: "Мне стоит плащ свой развернуть – / И мы взовьемся легче вьюги", а у Булгакова: "Плащ Воланда вздуло над головами всей кавалькады…" Фауст, Мефистофель, Воланд, Моше Левин, 22, №162 Незадолго до кончины Иаков хочет раскрыть своим детям "конец дней", благословляет своих сыновей, присваивая каждому из колен свою роль: из колена Иуды выйдут вожди, законодатели и цари; священники выйдут из колена Леви; ученые мудрецы - из Иссахара; купцы-мореходы- из Зевулуна; искусные воины - из Гада; судьи - из Дана; земледельцы - из Ашера и т. д. Реувен получает порицание за вмешательство в семейную жизнь отца, а Шимон и Леви - за уничтожение Шхема и заговор против Иосифа. Нафтали наделяется легкостью и быстротой лани, Биньямин - свирепостью волка, а Иосиф благословляется красотой и плодовитостью. Графический цикл «12 колен Израилевых» Колено Леви, Татьяна Зеленченко, Заметки по еврейской истории, №2 Я знаю по меньшей мере двух людей, которые стали бы замечательными писателями, если бы процесс письма не вызывал у них отвращения. Поскольку память у меня плохая, я бы забыла девять десятых своей жизни, если б не дневники… Для любого человека это полезное дело – записывать. Обдумываешь, формулируешь, потом удивляешься, что за чушь в голову приходит. А иногда и не чушь! «Прожить несколько жизней…» Интервью с Людмилой Улицкой, Михаил Юдсон, Семь искусств, №2 Имеется несколько свидетельств того, что Эйнштейн приветствовал русских футуристов, изучающих время. Н.Н. Пунин: «По имеющимся у меня непроверенным сведениям Эйнштейн написал приветственное письмо русским футуристам, изучающим время; письмо было адресовано Хлебникову. Так как Хлебников не знал, кто, кроме него, из русских футуристов занимается временем, то письмо это он целиком принял на себя» [Мир 2000.С.160–161]. Теория относительности за пределами точного естествознания: Россия, 20-е годы[1], Владимир Визгин, Семь искусств, №8 двойник — это осколок некогда цельного сознания, противоречивого во многом, но единого, а не маркер сходства или различия разных сознаний. Определение понятия «двойничества» в литературе и философско-эстетическая база его возникновения, Анастасия Крылова, Парус, №34 Четверикова и Безденежных пытались учить меня созданию произведений изящной словесности, но я выбрал поэзию – «буквы спокойной красоты», пусть и не адекватные какому-либо этическому учению. Дружба ценнее истины, но поэзия дороже учителей. «Говорят мне: тЫ БУдешь поэтом», или Порицание точности, Иван Таран первая любовь — как восход солнца. Сколько людей — столько историй. И как не надоедает каждое утро любоваться восходом солнца, так и чистые нравственные истории не могут надоесть. Нежность к жизни, Вячеслав Лютый, Парус, №14 Литературные герои перестали быть пытливыми, искать ответы на вопросы. Они больше действуют, причем весьма прямолинейно. Поверьте, я как и вы устал от голых королей Нежность к жизни, Вячеслав Лютый, Парус, №14 Йосеп Исерн и Лагарда (Каталония): «По моему мнению, Тадеуш Ружевич – поэт тонкий, новаторский и вместе с тем чрезвычайно глубокий с точки зрения этической рефлексии в поэзии. Его творчество, с одной стороны, дополняет ещё очень неполную в Каталонии картину польской поэзии XX века (поскольку здесь главным образом звучит слово, хотя бы в книжной версии, Милоша, Шимборской, Херберта, Липской и Загаевского), с другой стороны, оно наполняет нашу лирику болью и трагедией военной и послевоенной Европы, особенно подчёркивая одиночество и изолированность человека во враждебном ему мире (особенно в больших городах). Именно благодаря этой “другой стороне”, выражающей тревогу и беспокойство о человеке, наш читатель чувствует, что рефлексия Ружевича ему ближе, чем он думает» Книжные переводы творчества Тадеуша Ружевича (2008 – 2012), Ян Столярчик, Южное сияние, №8 Прежде чем сотворить свои литературные шедевры, Оскар Уайльд сотворил самого себя. Недаром он писал: «Цель жизни – саморазвитие, выразить во всей полноте свою сущность – вот для чего всякий из нас призван в этот мир» В долгу перед самим собой, Алексей Курилко, Семь искусств, №1 Мой гений О, память сердца! Ты сильней Рассудка памяти печальной И часто сладостью твоей Меня в стране пленяешь дальной. Я помню голос милых слов, Я помню очи голубые, Я помню локоны златые Небрежно вьющихся власов. Моей пастушки несравненной Я помню весь наряд простой, И образ милый, незабвенный, Повсюду странствует со мной. Хранитель гений мой — любовью В утеху дан разлуке он; Засну ль?— приникнет к изголовью И усладит печальный сон. О, память сердца!, Константин Батюшков, День и ночь, №3 Мой гений О, память сердца! Ты сильней Рассудка памяти печальной И часто сладостью твоей Меня в стране пленяешь дальной. Я помню голос милых слов, Я помню очи голубые, Я помню локоны златые Небрежно вьющихся власов. Моей пастушки несравненной Я помню весь наряд простой, И образ милый, незабвенный, Повсюду странствует со мной. Хранитель гений мой — любовью В утеху дан разлуке он; Засну ль?— приникнет к изголовью И усладит печальный сон. О, память сердца!, Константин Батюшков, День и ночь, №3 Многие из нас, детей еврейского интеллигентского круга, безумно и унизительно влюблены в русскую культуру…унизительной любовью свинопаса к царевне Еврейское образование в Российской империи, Эдуард Гетманский, Заметки по еврейской истории, №11-12 В человеке заложена способность к мифотворчеству. Поэтому люди, алчно впитывая в себя ошеломляющие или таинственные рассказы о жизни тех, что выделились из среды себе подобных, творят легенду и сами же проникаются фанатической верой в неё. То, чего не было, Анастасия Астафьева, День и ночь, №1 Наши мудрецы учат, что Храм Соломона и Храм Ирода имели разное назначение. Храм Соломона соединял Небо и Землю. Святая Святых и ковчег Завета были той точкой, в которой дух и материя соприкасались. Храм Ирода объединял народ. Для этой цели главное – внешний вид Храма и происходящие там ритуалы. Вернитесь к отрывку из «Иудейской войны» Иосифа Флавия, в котором он даёт описание Храма, и вы убедитесь в справедливости моих слов. Храм, Михаил Коган, Заметки по еврейской истории, №7 Забраться в жизнь чужую, вдруг там твоя? Старик идёт помыть посуду, включает воду. Ты – вóт он. Она – повсюду. Стихотворения Симора Гласса. Переводы Владимира Гандельсмана и Валерия Черешни, Владимир Гандельсман, Валерий Черешня, Семь искусств, №7 Большую роль в создании компартии Италии сыграл Антон Геллер (1893-1935), более известный как Антонио Киарини. Он приехал в Италию в 1911 г., учился во Флоренции и стал официальным представителем Коминтерна в Италии. Особую группу политических эмигрантов составили большевики и эмиссары Коминтерна в 1917-22 гг. Ключевую роль среди «русских» большевиков играл Арон Визнер (1883-1937). Он много сделал для партийных организаций Генуи, Турина и Рима, снабжал газеты Италии информацией из Советской России. В 1937 был расстрелян. К числу участников группы принадлежал Натан Гринфельд (1884-1938), который стал сотрудником советской экономической делегации в Риме и организовывал прием делегации Чичерина; Марк Шефтель (1889-?) получил медицинское образование в Риме, где стал заметной фигурой русской колонии. Был уполномоченным Красного креста и Наркомата здравоохранения. Добивался восстановления дипломатических отношений с Италией и установления их с Ватиканом. Стал жертвой Большого террора. Евреи России в Зарубежье. Италия. Глава из новой книги, Михаил Пархомовский, Заметки по еврейской истории, №11 Быть или не быть? Вот в чём вопрос! Что благороднее: сносить ли гром и стрелы Враждующей судьбы или восстать На море бед и кончить их борьбою? Окончить жизнь – уснуть, Не более! И знать, что этот сон Окончит грусть и тысячи ударов Монолог Гамлета "Быть или не быть?" В подлиннике и в русских переводах, Уильям Шекспир, Точка зрения, №4 «В интендантских и медицинских подразделениях, в тыловых технических войсках, в службах пропаганды, включая фронтовые артистические бригады, евреев было значительно гуще, чем на передовой» Вклад евреев мира в победу над германским нацизмом, Алексей Персион, Заметки по еврейской истории, №8 Марию Александровну Денисову Маяковский встретил впервые в январе 1914 г. в Одессе, где вместе со своими друзьями-футуристами Давидом Бурлюком и Василием Каменским выступал с чтением стихов в Русском театре. «Мария! Имя твое я боюсь забыть…», Стив Левин, Семь искусств, №7 Маяковский увлекся ею мгновенно, и это чувство всего его преобразило: к концу дня он предстал перед друзьями «возбужденный, чему-то улыбающийся, рассеянный необычно, совсем на себя не похожий». Он был настойчив, страдал, не желая примириться ни с какими условностями. «Мария! Имя твое я боюсь забыть…», Стив Левин, Семь искусств, №7 Может показаться, что чухинская созерцательность лишь в пейзажных зарисовках: талантливо созданных картинках природы с нескончаемыми дождями, парящими в вышине птицами, последними листьями на деревьях и т.д. Но это не просто любование природой, не взгляд стороннего наблюдателя, а попытка рассмотреть и осмыслить самую суть, узнать «чего никто не знает» Открытая душа (лирика Сергея Чухина), Артем Кулябин, Север, №9-10 Давнишний друг, оставив службу в издательстве, сидит в зимнем Медведкове, на своем двенадцатом этаже, среди полок, ломящихся от книг, подоконников, заставленных цветами, и неподкупно реалистических, но почему-то всегда печальных пейзажей кисти покойного родителя. Не просто сидит, а корпит над давным-давно задуманной работой о Кропоткине, изредка присылая нам для перевода французские фразы, встреченные в письмах знаменитого анархиста, то ли приятеля его предков, то ли родича. Кому нынче нужен Кропоткин? Пошлый вопрос. Ему – нужен. Всю жизнь интересовал. Хромые на склоне. Эмигрантские записки, Ирина Васюченко, Ковчег, №45 Как-то, приехав на недельку в Москву, я заглянул к писателю Леониду Зорину, с которым много лет назад познакомился в Одессе. Он, помню, туда приезжал на премьеру своей «Театральной фантазии», блестяще поставленной молодым одесским режиссером Олегом Сташкевичем. В тот момент в гостях у Леонида Генриховича был достаточно известный московский критик Н. (почему я не хочу называть его фамилию, вы поймете чуть ниже). Хозяин со словами «Вам это тоже будет интересно» пригласил и меня посидеть с ними в кабинете. Я слушал их беседу, в которой речь шла, как я понял, о новых журнальных публикациях. Дождавшись паузы и испросив разрешения хозяина, я спросил у критика: — Простите, что я не по теме, но вот у меня такой вопрос. Некоторое время назад вышел четырехтомник Жванецкого… — Да-да, — живо откликнулся гость, — я видел! —Так не могли бы вы мне ответить, почему.. О Жванецком, Валерий Хаит, Семь искусств, №12 Они заложили основу его писательской этики – верность чести, истине и искренности. Эта позиция определяла и темы для юмористического обыгрывания, и мишени для сатирических атак. Мудрость юмора: Феликс Кривин, Самуил Кур, Слово\Word, №86 Мириться лучше со знакомым злом,/ Чем бегством к незнакомому стремиться!/ Так всех нас в трусов превращает мысль/ И вянет, как цветок, решимость наша/ В бесплодье умственного тупика./ Так погибают замыслы с размахом,/ Вначале обещавшие успех,/ От долгих отлагательств. Монолог Гамлета "Быть или не быть?" В подлиннике и в русских переводах, Уильям Шекспир, Точка зрения, №4 Их улочка Молодёжная действительно пряталась за разросшимися кустами черёмухи. Во время цветения аромат черёмухи дурманил голову, а летом глазам открывалась ужасная картина. Деревья затягивались паутиной. Какая-то мелкая тля съедала листья дотла. И если бы не паутина, можно было подумать, что на деревья обрушился великий пал, сжигая всё на своём пути. Видеть такое зрелище было больно, но кому есть дело до «ничейных» кустов? Тем более, что от уличной дороги их отделяла глубокая канава. Гагара, Надежда Васильева, Север, №7 Они тщательно сберегали тысячи томов художественной и научной литературы, хранили полные собрания журналов «Отечественные записки», «Вестник Европы», «Русское богатство», «Русская мысль», «Былое» – всего мне не перечесть. В их семейном архиве я видел позже и читал письмо Л. Н. Толстого боевому товарищу по Крымской войне – майору Петру Ешину, отцу Леонида Петровича. По своему недомыслию не понял ценности реликвии, копию даже не догадался снять, а она где-то погибла.… Но как бы то ни было, прослышав о богатой библиотеке, я однажды преодолел робость, постучался в дом Ешиных и был принят, обласкан да так и прилепился к этой семье. Мой университет. Из воспоминаний, Адриан Топоров, Ковчег, №34 Религия это средство, а нравственность – цель, а не наоборот. И если религия приводит своего приверженца к имморализму, то от нее лучше и вовсе отказаться. Проект "Просвещение". Интервью с М.Сергеевым , Игорь Михалевич-Каплан, Слово\Word, №88 ...Я чуждался вас, малодушно поддаваясь враждебным влияниям... и только накануне отъезда надо было мне разглядеть под этой оболочкой женщину, постигнуть её обаяние искренности,.. чтобы унести с собою... бесплодное сожаление о даром утраченных часах. Но когда я вернусь, я сумею заслужить прощение и, если не слишком самонадеянна мечта, стать вам когда-нибудь другом... Тетрадь В.Ф. Одоевского (стихи последнего года жизни), Александр Лейзерович, Семь искусств, №10 Честно сказать, Лидия, я делал тебе предложение в надежде, что ты откажешься. Прости! Я просто хотел оказаться у тебя в постели. Брак выдуман для посредственных людей, которые бездарны как в большой любви, так и в большой дружбе. Как говорил Заратустра, Игорь Тарасевич, Русская жизнь, №6 Время – оно такое: бесконечное, безликое, бесчеловечное. Время – океан, небо и космос одновременно. Оно – пустота, в которой ты никогда не найдешь точки отсчета. И в своей бесстрастности, в своем безразличии, в своей беспредельности время помогает нам пережить любые печали, опохмелиться от любого горя, залечить любые раны. Дни лукавы, Игорь Куншенко, Ковчег, №48 Гораздо позже при совсем иных обстоятельствах он вдруг поймет о времени кое-что важное. Все говорят, что мы движемся вслед за временем вперед и вперед. Но это далеко не так. Наоборот, мы вынуждены идти против течения. И пока мы молоды, нам это удается более чем хорошо. Но чем дальше мы идем по реке времени, тем сложнее нам становится. Словно его частицы липнут к нашим ногам, притормаживают, затягивают всё глубже и глубже в поток. Чем старше ты, тем выше для тебя уровень потока. В раннем детстве ты и пяточек не замочишь, а в тридцать – уже по колено, что уж там говорить про какие-нибудь сорок пять, когда поток и вовсе по пояс. И ты, конечно, был бы рад снова оказаться на мелководье, вот только грязь воспоминаний так прилипла к подошве твоих ботинок, что уже до самой смерти ты не сможешь ее сбить. Дни лукавы, Игорь Куншенко, Ковчег, №48 В детском доме было хорошо. Во-первых, там давали есть. Во-вторых, там у каждого была мама Кира из самого старшего 7-го класса Рассказы о войне, Татьяна Кудрявцева, Бельские просторы, №5 Ломоносов не считает, что поэзия и служба вещи противоречащие друг другу. У него нет этого привычного, даже банального для нас конфликта. Ведь и его поэтический дар впервые проявляется при сочинении хвалебной (сейчас бы сказали — «сервильной») оды на взятие русской армией крепости Хотин. Ломоносов не видит также противоречия между пользой и искусством. Поэтическое произведение, по мнению Ломоносова, может быть полезным и изящным одновременно. Не существует, с его точки зрения, и принципиальной разницы между научным и художественным мышлением. Но вот что удивительно — прочитав книгу Нечипоренко, и мы перестаем различать эту разницу! О книге Юрия Нечипоренко «Помощник царям», Сергей Иванов, Русская жизнь, №3 У героя не возникает окончательной уверенности, была ли увиденная им послушница его возлюбленной. Более того, сюжет не дает возможности твердо увериться, действительно ли героиня ушла в монастырь или просто ушла из жизни героя. Вероятность последнего ничтожно мала, но не исключается даже героем. Автор по-пушкински использует «диалогические» возможности ситуации, сохраняя все вероятности исхода, заложенные в жизни и в сюжете. В этом отчетливо проявляется признак «романного» сознания (как его формулировал, противополагая «эпосу», Бахтин). «Так испытывал ее Бог…» Культурно-исторический и художественный хронотоп в рассказе И.А. Бунина «Чистый понедельник», Валерий Сузи, Парус, №26 Ну, хватит… Пусть горько судьба порой шутит: Уносит любовь сквозняком, Как беленький парашютик, Одним телефонным звонком. И нет ничего пустяковей, Сжигать за собою мосты И пить недоваренный кофе Хабаровск мой околдован, Юлия Вебер, Литературный меридиан, №6 Если люди забудут меня, То трава не забудет, Будет лютик грустить без меня, Вспоминать меня будет. Не забудет меня бересклет – Мы с ним жили так дружно. Не забудет меня белый свет. Ну а что ещё нужно? Новые стихи, Лариса Миллер, Семь искусств, №7 Перечитав уже написанное, подумал: да зачем же нам сталкивать художественные явления? Ну, для современников это были живые фигуры, вот и получалось Вагнер против Верди, Брукнер против Брамса, Брамс против Чайковского и т. д., и т. п. Само по себе взаимное отторжение сильных художественных натур явление понятное. Как и появление «фанатов», «тиффози» и т. д., заболевающих манией величия своего кумира. Но нам-то зачем? Это же такое счастье, что жили и творили настоящие, от Б-га Мастера! Пусть каждый выбирает себе музыку по душе. Есть из чего выбирать. Вагнер и Верди Несколько наблюдений, Борис Кушнер, Семь искусств, №8 Стихотворение «Увижу ли, как лес сквозит…» заканчивается развёрнутым сравнением, из которого узнаём, что «у Есенина в ногтях (под ногтями. — Ю.П.) // осталась известь штукатурки. // Как он цеплялся за косяк, // пока сознанье не потухло!». Штукатурки, однако, под ногтями у Есенина не было. И до косяка — если следовать логике фантазирующего Вознесенского — Есенин не смог бы даже дотянуться. Но, главное, — поэта убили. Андрей Вознесенский: неюбилейные заметки, Юрий Павлов, Парус, №23 Но вернемся к «Письму». Собственно, мысль, что оно написано от имени евреев, возникло и у меня. Но это было первое впечатление, подкрепленное некоторыми цитатами: «Мы не желаем быть благодарными тебе за свою жизнь и жизнь своего рода, усатая сука», «Ты положил в семь слоёв русских людей, чтоб спасти жизнь нашему семени» — это все наводит на мысль, что действительно речь идет от некоего народа, и, учитывая, историю Второй мировой войны, очевидно, что народ этот — евреи. Но после появления ответной статьи «Стесняться своих отцов» для меня все стало на свои места. Личность и творчество Захара Прилепина глазами студентов факультета журналистики КубГУ, Несколько Авторов, Парус, №26 А если таланта нет, учиться неохота, работать лень, а быть богатым и знаменитым ужас как хочется? Музей? Современного? Искусства?, Наталья Тригалева, День и ночь, №2 А если таланта нет, учиться неохота, работать лень, а быть богатым и знаменитым ужас как хочется? Музей? Современного? Искусства?, Наталья Тригалева, День и ночь, №2 1) красное — карьера военного, красный мундир, черное — карьера священника и черная сутана. Жюльен хотел испробовать и то, и другое, но склонился к последнему, так как священники были «в моде»; 2) красное — революция (образ Дантона всегда сопутствует Жюльену), черное — реакция Реставрации (заговор де Ла-Моля); 3) собираясь стать воспитателем детей у господина де Реналя, Жюльен заходит в церковь, где видит красные отсветы, похожие на кровь, а в финале романа ему отрубит голову и прольёт его кровь палач в черном; 4) символика романа, связанная с игровой концепцией масок, которые сменяет Жюльен, похожа на игру в рулетку, где красное — выигрыш, черное — проигрыш. Роман Стендаля «Красное и черное» в контексте христианской мысли, Галина Козлова, Парус, №25 «Хохлы упрямый народ; им кажется великолепным все то, что они изрекают, и свои хохлацкие истины они ставят так высоко, что жертвуют им не только художественной правдой, но даже здравым смыслом» Чехов как русский человек: заметки на полях книги Ивана Бунина, Юрий Павлов, Парус, №30 Удар кинжала! Кто бы согласился, Кряхтя, под ношей жизненной плестись, Когда бы неизвестность после смерти, Боязнь страны, откуда ни один Не возвращался, не склоняла воли Мириться лучше со знакомым злом, Чем бегством к незнакомому стремиться! Монолог Гамлета "Быть или не быть?" В подлиннике и в русских переводах, Уильям Шекспир, Точка зрения, №4 Сносить в душе с терпением удары Пращей и стрел судьбы жестокой или, Вооружившись против моря бедствий, Борьбой покончить с ними? Монолог Гамлета "Быть или не быть?" В подлиннике и в русских переводах, Уильям Шекспир, Точка зрения, №4 Говоря об Ахиллесе, мы должны особо учесть этот факт. Во всяком случае, у меня он вызвал, по меньшей мере, удивление. Только подумайте: ведь Ахиллес является единственным героем среди всех ахейцев, который пришёл на войну вместе со своей мамой! Ахиллес - антигерой, Александр Сальников Неизреченные слова, неизреченные молитвы… А это все – цветы, трава и шум листвы, где гнезда свиты. Пчела росинку пьет с листа, и речка щурится от солнца… И эта Божья красота нам во спасение дается. "И звук, и свет, и мысль...", Валентина Телегина, ЖЛКиС, №9 Книга, как и раньше, не только удовлетворяет эстетические потребности читающего, но и воспитывает. Однако учитывая, каково её содержание (если судить по книжным магазинам и тому, что предлагают сегодняшние «книгоноши»), это воспитание далеко не всегда имеет знак «плюс». Круглый стол: "Роль русской литературы и литературного журнала в современной России", Несколько Авторов, Парус, №27 Из мистерии в рождественский рассказ перешла трехуровневая организация пространства (ад — земля — рай) и общая атмосфера чудесного изменения мира или героя, проходящего в фабуле рассказа все эти три ступени. Рождественский рассказ, как правило, имеет светлый и радостный финал, в котором торжествует добро в материально-душевном его воплощении. Чудо реализуется не только как божественное вмешательство, но и как счастливая случайность, удачное совпадение, которое рассматривается также и как знак свыше. Часто в структуру западноевропейского рождественского (календарного) рассказа входит элемент фантастики и мистики. Своеобразие жанра рождественского и святочного рассказа в западноевропейской и русской литературе, Галина Козлова, Парус, №26 Не всегда, разумеется, всё получалось так гладко. Бывало, сойдёт семь потов, пока выделишь какой-нибудь, запаянный насмерть, желудок — и успеешь не раз проклясть день и час, когда ты пошёл в хирургию. То ли сам будешь не в лучшей форме, то ли больной попадётся такой неудобный, что всё в нём не так, не с руки — но порой операция превращается в каторжную, изводящую нервы работу. Пыхтишь, обливаешься потом, орёшь на своих ассистентов — а когда сам оперируешь плохо, то и помощники, кажется, больше мешают, чем помогают — и устаёшь в конце концов так, будто всё это время ты проработал в кузнице молотобойцем. Доктор (часть 1), Андрей Убогий, Золотая Ока, №1 Радуга - это соломинка, Которой небо Пьёт синеву озера. Словарь глубин, Дмитрий Соснов, Менестрель, №3 Берёзы с тополями – плюс и минус, Природы русской Альфа и Омега. Вопрос вопросов, Дмитрий Соснов, Менестрель, №1 Слова, слова, слова… Как флаги на параде, Как листопад в саду, Как рябь на водной глади, Как капельки дождя, Как клеточки в тетради… Подумай, сколько слов Ты произносишь за день! Подумай, сколько слов, До уст не донесенных, Умножило б собой Число произнесенных – В исправленной строке За прочерком лиловым. Слезинка на щеке – Несказанное слово! Слова, слова, слова, Евгения Кордзахия, Точка зрения, №4 На себя не сильно и похожий, кое-как подстрижен и одет, человек у зеркала в прихожей, человеку слишком много лет. Он из тех, кто курит «Нашу марку», выпивая, плачет от тоски. Он из тех, кто делает подарки сам себе и штопает носки. Будто по условленному знаку, только утром схлынет темнота, он идёт выгуливать собаку. Лучше бы завёл себе кота. Но из летаргического плена вырвется и он когда-нибудь. И, шатаясь, выйдет из пельменной, широко свою расправив грудь. Он поймает тачку у шалмана, на сидушку плюхнется, икнёт. Крикнет – трогай! мать твою!.. к цыганам! И уже до смерти не заснёт. Человек у зеркала в прихожей, Станислав Ливинский, Литературный меридиан, №1 Давно не мачо, услаждавший уши, обыденный, как старая таверна, он по-щенячьи подставляет душу под плюшевую лапу постмодерна. Стам, Александр Габриэль, Слово\Word, №87 Твой путь земной - не шаткий и не валкий - на этой гулкой точке завершив, взлетят куда-то к потолочной балке растерянные двадцать грамм души, где и замрут, как мир окрестный замер Стам, Александр Габриэль, Слово\Word, №87 Национал-социализм – это организация общества, при которой ведётся постоянная борьба с тенденциями паразитизма, любая публичная или частная деятельность подчинены принципу «Общественное благо превыше личного блага». Национал-социализм – тоже одна из форм правления государством, свойственная для фашистской Германии. Настоящий скинхед – не фашист, Анастасия Орлова, Вольный лист, №8 Семья, сучий потрох, гнойный аппендицит, группа тел, сжавшихся воедино во взаимном объятии страха: «Саша, не выходи на улицу, там у подъезда какие-то парни!» Семья обучает бояться, трястись, усираться от страха. Это школа трусости. Монстр с заплаканными глазами: семья. Глава из книги "Другая Россия"., Эдуард Лимонов, Опустошитель, №9 Семья: липкая, теплая навозная жижа, где хорошо отлежаться дня два, от побоев физических, в драке, и от моральных увечий. Но семья как чахотка ослабляет человека, изнуряет своей картошкой с котлетами, своей бессильной беспомощностью. Монстр с заплаканными глазами: семья. Глава из книги "Другая Россия"., Эдуард Лимонов, Опустошитель, №9 Сколько мужиков не участвовало в войнах последних десяти лет, и устраняется от активной деятельности в политических партиях во имя гребаной семьи! Между тем именно за эту трусость их не уважают собственные дети! Монстр с заплаканными глазами: семья. Глава из книги "Другая Россия"., Эдуард Лимонов, Опустошитель, №9 Сонька Золотая Ручка была бандиткой с неистощимой фантазией, любила воровское дело, как музыкант скрипку. Эта очаровательная дама говорила на пяти языках, у неё были светские манеры. Её методы были наглыми и виртуозными. Она, например, прятала под длинные ногти холёных ручек бриллианты в ювелирных лавках, либо выходила «на дело» с обезьянкой: пока хозяйка торговалась, напарница потихоньку запихивала за щеку камешки… Ник Ильин и его «Одессея», Ник Ильин, Южное сияние, №6 Две очаровательные девушки, одна из них в тельняшке, вторая, судя по всему, без нижнего белья, идут по бульвару и задорно обсуждают свои соски (ударение на втором слоге). Я понимаю, что в Одессе это лучший повод для рефлексии (ударение опять на втором слоге). Дорогие россияне, Илья Кабанов, Сибирские огни, №3 Европа — дряблая, богатая старуха — взяла на содержание молодого любовника, красавца с дикой кровью. Этот любовник — Восток. Он покамест ее ублажает, обслуживает — но мало-помалу прибирает к рукам старухины богатства. Придет день, красавец почувствует себя хозяином — и перережет старухе глотку. Записки в недоброе время. (Из дневника Александра Беловодова), Валентина Янева, Парус, №21 Мне так нужен воздух, которым ещё не дышали, Загадки, задачи, которых ещё не решали, И звуки, которых покуда не слышал никто. А я свои силы истратила только на то, Я только на то драгоценное время убила, Чтоб с тем разобраться, что здесь до меня уже было. Для божьей маленькой коровки, Лариса Миллер, Сибирские огни, №1 Человек собирает книги, книга собирает человека. Это именно так. Книга воспитывает вкус, определяет род занятий, в конце концов, побуждает к действию. Человек собирает книги, книги собирают человека, Евгений Голубовский, Точка зрения, №5 Чему я улыбался? Ну, тогда-то, ребёнком, понятно: передо мною лежала почти бесконечная жизнь, были живы родители, мир был ласков ко мне, и шалаш, на глазах выраставший из веток, он как бы мне обещал: впереди будет только хорошее. Но теперь, когда всё было кончено, когда жизнь так жестоко со мной обошлась — чему же теперь я был так бессмысленно рад? Доктор (часть 1), Андрей Убогий, Золотая Ока, №1 Пережив глубочайшее разочарование в идеалах революции, Либкнехт Петрович мстительно готовился назвать своего следующего ребенка Деместром, Монтерланом, Лярошелем, Петеном, Мессалиной, Эвитой, Франко, Людовиком или даже Дуче, но, к несчастью, выяснилось, что детей у его горячо любимой супруги больше не будет. Портрет художницы в юности, Маруся Климова, Опустошитель, №8 Сперва он потерял сознание и пошёл было ко дну, но от прохладной воды быстро очухался, вынырнул и отплевался. Корабль уже исчез с глаз, трещала башка, и хотелось тошнить. Вокруг качалось Средиземное море, и никакой земли, куда ни глянь, нигде не маячило. Что бы Вы или, скажем, я сделали на Бенином месте? Решили бы, что, мол, амба, песенка спета, и благополучно пустили б пузыри. Но Беня вырос, можно сказать, на лимане, и он-таки поплыл, благо, волна шла не крутая. Я знаю?, Сергей Ребельский, Семь искусств, №12 Раньше приходили за семечками, которыми торговала бабушка Роза. Сидела у ворот на скамеечке. И насыпала всем тыквенной и подсолнечной радости. Сейчас продают в пакетиках. Но семечки в них не такие вкусные и отдают пластмассой. А Роза так жарила, что ароматом пропитывались карманы и долго пахли даже после стирки. Одесские рассказы, Инна Ищук, Южное сияние, №5 Но давайте закончим с пейзажем, я хочу рассказать про вину. На Ивановском кладбище нашем оскверняют могилу одну. Ермакова, который в отделе был всего лишь одним из семи, но участвовал в красном расстреле императорской белой семьи. На первой исповеди, Александр Дьячков, День и ночь, №5 Однажды в детстве шли по Киренску и пристали к ним три дюжих полупьяных мужика. Дед резко покраснел, те решили, что сдрейфил, и полезли. Вот тогда дед ударил, почти без замаха. Мужик по воздуху перелетел улицу и разбил забор. Отец вспоминал, как остальные бурно впали в восхищение, просто в дикий какой-то восторг: “Саратовский?!” “Саратовский, саратовский” — усмехнулся дед. Когда пошли дальше, дед сказал: “Не дерись, решай миром, но если нельзя — бей первым”. Отец, Владимир Куницын, Сибирские огни, №6 И кто мне объяснит, кто и за что сидит, и почему другим всё можно по закону, и почему народ молчит, а не кипит, и как любить страну, похожую на зону? На пути к свету, Григорий Шувалов, Золотая Ока, №3 В России не власть стремится уподобить себя народу, а народ уподобляет себя власти. Право на восстание, Владимир Абель, Опустошитель, №7 В мире дурацких оценок мы проживали, друзья. Мы собирались на сцену, нам говорили: нельзя. Дескать, не значитесь в списке к пьесе допущенных лиц; ешьте в буфете сосиски на бенефисе тупиц. Всё лучшее останется со мною, Кирилл Ковальджи, Золотая Ока, №4 Знание недружелюбно: наступая на студента столь резко и активно, оно явно пытается отобрать у него что-то, что принадлежит или могло бы принадлежать ему. Борьба за субъектность, Григорий Юдин, Культиватор, №3 Борьбу компании Google с бессмысленными машинными текстами можно рассматривать как репрессии против технического шизопролетариата. Поэзия доровеев, Михаил Куртов, Транслит, №9 Летает чайка над морской волной, Не чувствуя ни грудью, ни спиной, Что этой замечательной страной Руководит на голову больной. Феномен Юнны Мориц, Виктор Бараков, Парус, №17 Чужою памятью живу, К чужому времени - прикован. Мой сон пока не растолкован, - Быть может это дежавю? Вернуться в прожитую жизнь, Геннадий Несис, Семь искусств, №9 Даже если ты не веришь в то, что я здесь пишу, ты видишь, что я пишу это тебе. Типичная жизнь, Илья Дацкевич, Ликбез, №21 Смерть опустилась на камень, сплела белые пальцы и долго молчала. — Робкие меня боятся,— сказала она наконец.— Храбрые — презирают. Дерзкие бросают мне вызов. А те, чьих близких я излечила навеки, меня ненавидят. Иные пытаются меня отогнать, иные, с отчаянья, призывают. Но до тебя ещё никто и никогда меня не жалел! Доктор Бартек и его учительница, Марина Золотаревская, День и ночь, №4 Голос это то, что никому, никогда не отнять. Это как мама. Это твоё. Голос лекарство. Голос оружие. Мой голос револьвер. Голос пулемет. Голос взрывчатка. Голос бомба! И вот вам мой голос. Все! Слушайте! Я говорю! Бруксизм (монопьеса), Игорь Корниенко, Ликбез, №22 Сидит старик за голым дощатым столом. Борода от глаз и разо всю грудь — черная, волосы на голове лохматые. Глаза пасмурные, как две запотевшие виноградины: вдруг глянут длинно и испугаются — снова спрячутся. Рассказы, Николай Смирнов, Парус, №16 На горе зеленеет могила, но бывают минуты когда, непогода ли в том виновата, непонятно, короче, в чем соль, настигает меня как расплата за ошибку фантомная боль. И хожу я весь день инвалидом, и тоскливо, хоть плачь, на душе, и неясно чего же болит там – вроде все отболело уже. Последняя радость осталась – дорога..., Григорий Шувалов, ЖЛКиС, №8 Сегодня перед религией стоит небывалый вызов – ей противостоит не атеист, а человек развлекающийся, готовый и саму религию превратить в развлечение. О разуме, чувстве и вере, Эдуард Бормашенко, 22, №162 Но лучшая сигарета со мной случалась утром, когда имеет место что-то теплящееся в печатной машинке, солнечный отблеск в оконной раме и, может быть, Берлиоз на заднем плане. Mark Strand, Billy Collins, Robert Frost, Ася Борзова, Ликбез, №21 Я как пожар: горю в незримом, / Но каждый раз с приходом дня / Боюсь, что скоро стану дымом, / Одним лишь дымом без огня. Снег, убежавший с небес, Михаил Анищенко, Ковчег, №36 Даже Боги не в силах переменить прошлое. Отец, Владимир Куницын, Сибирские огни, №6 Экспертное знание загромождает мир студента, словно ненужная мебель маленькую квартиру; оно ничего не дает ни для понимания этого мира, ни для овладения им, зато оно создает в этом мире тесноту, вынуждая считаться с собой на каждом шагу и требуя к себе уважения. Борьба за субъектность, Григорий Юдин, Культиватор, №3 Ей все время казалось, что они не муж с женой, а два случайных попутчика, волею судеб оказавшихся в одном купе поезда под названием Жизнь. Сойти с поезда невозможно, поменять купе тоже, и они вынуждены как-то сосуществовать, спать в одной постели, есть из одной кастрюли, стараясь не впустить партнера в душу. Манго, Елена Максимова, Сибирские огни, №6 В любви не признавайтесь никогда — что вам ответ, когда он так не важен?.. Зачем вам ворох слов? Зачем вам те слова, которых отзвук грозен и порою страшен? Смотрите лучше в чьи-нибудь глаза: их блеск, я уверяю, краше. В Сибири по-прежнему холод, Екатерина Тупицына, Сибирские огни, №5 По мнению носителя оригинального тату, бабы прощают тебе все на свете при двух условиях: наглость и ласка. Вся проблема в том, чтобы сочетать. Сиреневый бражник, Юрий Бригадир, Сибирские огни, №5 Я сидел на кухне, пил кофе и смолил неизменную “Золотую Яву”. Все было крепким и горячим, все было кристально объяснимо, пока в пластиковое окно не начала ломиться металлического окраса синичка. Сиреневый бражник, Юрий Бригадир, Сибирские огни, №5 Шлягер в развитии искусства – это символ зла. Искушения по Шнитке, Иван Кудряшов, Ликбез, №20 Уникальная особенность жизни в советском государстве заключалась в том, что музыка Шнитке, Губайдулиной, Шостаковича, Денисова встречалась не только в специально отведенном «гетто» концертов академической музыки, но и в кино, театре, радиоспектаклях и даже мультфильмах. Искушения по Шнитке, Иван Кудряшов, Ликбез, №20 Море, ночь, полупустой пляж. Старый подвыпивший бродяга плетется вдоль берега, распевая гимны Древней Греции. Достоевский отправляется на пляж, Марко Антонио Де Ла Парра, Ликбез, №20 Время шло, нас в этом тесном пространстве становилось все больше. Новички, не упавшие к нам мёртвыми, умирали чуть позже. И тогда, проскальзывая между ними, живые поднимались выше их тел. Нас всех ожидало одно. Вопрос был лишь в том, когда перестать бороться. Борьба, Лаен Лик, Литературный меридиан, №4 Листай свой календарь, листай, живи, не умещаясь в сутки, пока чисты ещё поступки и совесть-умница чиста. Пока одна нехороша – в саду безумная крапива, пока всё сложено на диво, хоть непонятно ни шиша! Спешу и оставляю отраженья..., Вячеслав Протасов, Литературный меридиан, №4 Отец всякой лжи — дьявол. Моя правда — мой меч, Иван Душенов, Парус, №15 По мнению Роже Шартье, любой текст всегда материален, следовательно, всякий «порядок дискурса» находится в зависимости от порядка материальных условий его репрезентации и модальности присвоения читательскими сообществами. Техника чтения 2.0 или поэзия после блогов, Павел Арсеньев, Транслит, №9 Что мы хотели жить не так, как все, Но оказалось — все хотят того же; Корень жизни, Елена Фельдман, День и ночь, №2 О том, что жизнь прошла, не успев начаться, понимаешь внезапно. И эта мысль ошпаривает, как первый глоток неразведённого спирта, как первая бомба, взорвавшаяся неподалёку от тебя, как первая баба, которая сказала тебе: «А пошёл ты, козёл...» Три значка, Евгений Степанов, День и ночь, №2 Песне, как воздух, нужны хорошие слова, которые мы должны брать и у бардов, но – отбрасывая их музыку, потому что – какая же это, простите, музыка? Ведь у этих людей – никакого музыкального образования! Еще раз о Булате, Владимир Фрумкин, Семь искусств, №4 Чем дальше, тем черней под ним вода. Здесь будущего нет. Всё было, было... Здесь перевозчик хмурый и седой. Он стар и никому уже не верит. Под солнечным лучом, Татьяна Секлицкая, День и ночь, №7 Русский поэт – это переводчик с Божьего на русский. «Я принципиальный противник умственного процесса», Ефим Бершин, Наталья Крофтс, Интерпоэзия, №3 Мой прадед, плотогон и костолом, / Не вышедший своей еврейской мордой, / По жизни пер, бродяга, напролом, / И пил лишь на свои, поскольку гордый. Следы на перекрестке, Ян Бруштейн, Еврейская Старина, №4 Герои умирают тихо. Жёсткая проза для мужчин, Василий Тресков, День и ночь, №7 Сжатое и неистовое действие в чем-то подобно лиризму: оно вызывает сверхъестественные образы, кровотечение образов, и хлещущая кровавая струя образов пребывает как в голове у поэта, так и в голове зрителя. Покончить с шедеврами, Антонен Арто, Опустошитель, №6 Не разговаривает. Не ходит. Не принимает пищу. Лежит, мычит, и самое интересное - ест только сам себя. Новая жизнь галерейщика, Шарлотта Бурилли, Опустошитель, №6 Что всякое произнесенное слово мертво и действует лишь в тот момент, когда произносится, что форма, которую раз употребили, более не нужна и зовет лишь к поискам иной формы. Покончить с шедеврами, Антонен Арто, Опустошитель, №6 А мой ресторанчик теперь пустует. Так, вечером забежит стайка тощезадых малолеток, закажет одну пиццу на всю компанию. И пара-тройка алкоголиков напьется дешевым вином, пока все не попадают на стол головой. Вот и вся моя клиентура. Новая жизнь галерейщика, Шарлотта Бурилли, Опустошитель, №6 Бросив пить и курить, закодировавшись, мой друг, бессребреник, перерос в такого ростовщика, скупердяя и супернегодяя, что я узнаю его лишь по прежнему облику. Общаться с ним стало сложнее, чем с пьяным. Камертон. Записки из ладьи Харона, Василий Киляков, Парус, №14 «Наша» гитара исчезла бесследно. А вскоре умер отец. Вышел зачем-то на кухню, а вернулся на моих руках, уже мёртвым. Табуретка мира, Владимир Савич, День и ночь, №1 Страна ссыльных и каторжных. Ненавижу. Все наши беды — от нашего климата: и пьянство, и лень, и звериная злоба... Музей восковых фигур, Эдуард Русаков, День и ночь, №7 Я ещё молодо выгляжу, мне всего 45, но меня уже тошнит от этой поганой жизни. Музей восковых фигур, Эдуард Русаков, День и ночь, №7 — На кого ты похож! — воскликнула мать. — Je me ne suis pas vu pendant sept jours,— ответил я («Я не видел себя семь дней»). Табуретка мира, Владимир Савич, День и ночь, №1 Пойдем, я покажу тебе страну, в которой, вопреки всему, воскресла. В переулке Летучих Мышей, Юлия Драбкина, Еврейская Старина, №1
Поэзия 27.07.2013 1 минута Лесная глушь, сосноры, комары... +2 Надя Делаланд
Поэзия 27.07.2013 1 минута Отходи в сторону, не иначь... +2 Надя Делаланд
Поэзия (Мнение) 27.07.2013 1 минута Не растекайтесь! пародия 0 Владимир Ланг
Поэзия 26.07.2013 5 минут Из книги "Договоримся о воздухе", издательство "Новая поэзия", М., 2006 0 Александр Воловик
Поэзия 26.07.2013 1 минута У порога времен 0 Наталья Нагорная
Поэзия 26.07.2013 1 минута Осень 0 Наталья Нагорная
Поэзия 23.07.2013 6 минут Пародии 0 Владимир Ланг
Поэзия 23.07.2013 3 минуты Три стихотворения 0 Александр Воловик
Проза 23.07.2013 18 минут Коля 0 Игаль Городецкий
Поэзия 23.07.2013 5 минут Несколько стихов Подборка стихов, написанных, в основном, в 2012-2013 гг. +5 Александр Воловик Комментарии (2) Александр Воловик Спасибо, Надя!
Поэзия 22.07.2013 6 минут Падшие небыти третьего берега Экспериментальное стихосложение. Фразы, обрывки, цитаты и прочая небыть 0 Игорь Федоровский
Поэзия 20.07.2013 3 минуты Несёт нас времени река 0 Александр Абрамов
Проза (Рассказ) 20.07.2013 15 минут Вера Как может сказаться на судьбе встреча с цыганкой-гадалкой на улице? 0 Андрей Лопатин
Проза (Рассказ) 19.07.2013 30 минут Книга 0 Наталья Романова
Проза 16.07.2013 4 минуты Весёлая мозаика 0 Игорь Иванченко
Поэзия 16.07.2013 3 минуты Маленькие поэмы 0 Игорь Иванченко
Поэзия 15.07.2013 1 минута Жемчуг 0 Ингвар Донсков
Поэзия (История, Мнение) 15.07.2013 3 минуты Цикл "1913-ый" +3 Ингвар Донсков
Поэзия 12.07.2013 1 минута * * * 0 Александр Иванников
Поэзия (Воспоминания) 12.07.2013 10 минут Стихи разных лет Я пишу стихи с 1965 г. по1974 г. и с2004 г. по настоящее время. Приведу здесь несколько стихотворений разных лет на разные темы. 0 Александр Абрамов
Поэзия (Философия) 11.07.2013 10 минут Прощёное воскресенье +6 Александр Ёлтышев Комментарии (3) Ингвар Донсков Спасибо за приглашение. Поклон...
Поэзия 11.07.2013 1 минута расписывайся, ручка, расходись... +7 Надя Делаланд Комментарии (4) Расписаться, расходиться ручку уговорить трудно, но можно. Труднее, а т... Далее Посмотреть все комментарии
Поэзия 11.07.2013 1 минута Вестибулярный снег осваивает круг... +2 Надя Делаланд
Проза (Рассказ) 10.07.2013 4 минуты Родина Эх эмиграция, эмиграция. 0 Слава Харченко
Проза (Рассказ) 10.07.2013 9 минут Два километра 0 Слава Харченко
Проза (Рассказ) 10.07.2013 5 минут Чужие письма Рассказ о человеке, который читал чужие электронные письма. 0 Слава Харченко
Проза (Воспоминания) 10.07.2013 5 минут Купринская "Леночка" 0 Вера Арапова
Назад		Вперед

Свежий номер

Следить за новостями Слово\Word №123 09.09.2024Южное сияние №48 17.05.2024Дрон №6 01.05.2024Семь искусств №2 23.03.2023Парус №90 14.03.2023 Журналы России Новые книги Независимых
издательств Выйти из колеи: Как перестать саботировать свою жизнь Байрон Моррисон Альпина Паблишер Первый: Новая история Гагарина и космической гонки Стивен Уокер Альпина нон-фикшн Не только кимчхи: История, культура и повседневная жизнь Кореи Андрей Ланьков Альпина нон-фикшн Что мы делаем в постели: Горизонтальная история человечества Брайан Фейган, Надя Дуррани Альпина нон-фикшн Центральная Азия от века империй до наших дней Адиб Халид Альпина нон-фикшн Моё сопротивление: Из дневников 1939–1945 Фридрих Кельнер Издательство Ивана Лимбаха Каждый атом Ольга Кромер Альпина Паблишер Камни поют Александра Шалашова Альпина нон-фикшн Виланд Оксана Кириллова Альпина нон-фикшн Мой дед расстрелял бы меня: История внучки Амона Гёта, коменданта концлагеря Плашов Дженнифер Тиге Альпина Паблишер Новинки книг

Войти Регистрация

О проекте
Правила

Лучшее:

	культура (история, литературоведение, мнение, публицистика, воспоминания)
1.	Mуза и маузер	+1
	Самуил Кур Семь искусств, №5

Регистрация для авторов

В сообществе уже 1132 автора

Журналы:

1. Семь искусств

Все журналы

Авторы:

1. Самуил Кур

Все авторы

Последнии комментарии:

Mуза и маузер

Вывод , все проблемы от баб . Поэтому надо создать дома любви, под номерам, №15, №165. Как карта ляжет Пришел, заплатил 500 рэ, отстрелялся и домой на рыбалку, в Париж иди если космонавт на Луну.Комментариев: 1

Деревянный фрегат

Чудо, как хороши стихи!Комментариев: 2

Подборка строчек из кн. "Если вкратце..."

Потрясающей!!!Комментариев: 1

ПРОЩАНИЕ НАВСЕГДА

Роман "Прощание навсегда" относится к жанру художественной биографии. Написан в лучших традициях классического романа Он также написан прекрасным русским языком. Очень лиричен и наводит на размышление о детстве, отрочестве, юности и своём месте в мире.Комментариев: 1

Еврейские истоки казачества

иудейская вера и евреи как таковые это разные материи.
верования иудеев не преступление и доступно каждому из живущих если это отвечает их внутреннему духовному миру...
а вот еврей, это рожденный еврейской женщиной и это догма которую нельзя опровергнуть.
и еще не факт что хазары это е... ДалееКомментариев: 1

Монолог Гамлета "Быть или не быть?" В подлиннике и в русских переводах

Реальность или бред
Вот суть задачи:

Более близкий к тексту вариант:
Реальность или сон
Вот в чём вопрос:

Далее в тексте противопоставляются действительность во всей её жестокости и сон без боли.Комментариев: 8

ПРБ в русской литературе

К Чаадаеву, Бенкендорфу и Навальному надо было добавить Петра Струве, светоча русского либерализма, В 1908-м он писал о прекрасной России будущего: "Основой русской внешней политики должно быть (...) экономическое господство России в бассейне Черного моря. Из такого господства само собой вытече... ДалееКомментариев: 2

От Лучиана Благи до Матея Вишнека. Вороша былое

Спасибо! Очень хороший перевод.Комментариев: 1

Не-театральный и не-роман, или как мы переводили биографию Эйнштейна*

всё намного проще,Ватсон.
Достаточно знать то,что никто не знал,"что такое ТО" ,и сразу станет ясно,что Э её спёр у П. https://dzen.ru/a/Ze8ojxDJVCtycXFM (Парадокс Близнецов,объяснение и решение впервые за 110 лет)Комментариев: 1

Ахиллес - антигерой

Автор не знает культуру гомеровского периода и античности в целом, не знаком с главными концепциями и исследованиями античности, судит обо всем не как эксперт, а как обычный, пусть и внимательный, современный читательКомментариев: 3

Четвертая группа крови

Где продолжение ахинеи ?Комментариев: 1

Счастливый билет

Спасибо за то, что прочли, за теплые отклики, мои дорогие друзья, Галина, Светлана и другие!Комментариев: 3

Не выходи из комы

Не выходи из комы, не совершай ошибку.
Зачем тебе солнце Монако? Не слушай эту паршивку.
За дверью – колючка. Не верь, не бойся и не проси.
Выйдешь за территорию лишь под конвоем ФСИН.
О, не выходи из комы, не вызывай на митинг.
Ты не разрушишь сис... ДалееКомментариев: 2

Возвращение Виктора Гроссмана

Любовь Тихомирова Спасибо за отличную рецензию на это действительно уникальное издание. Радостно, что книга вышла и историческая справедливость осуществилась. О таких людях, как Виктор Гроссман нельзя забывать.Комментариев: 1

Петровская фортеция на берегу Онего, или Петропавловка на Онежском озере?

С лёгкой руки И. М. Мулло, автора брошюры " Петровская слобода", принято считать наличие двух домов "Царского Величества" на чертеже М. Виттвера ошибкой. Считать это ошибкой и есть ошибка, кто в этом следует И. Мулло, заблуждается. М. Виттвер отчитывался перед Петром, Брюсом и Меншиковым и ошиб... ДалееКомментариев: 4

Как написать смешной анекдот

Хорошо. С любовью к творчеству написано. Простенько, но симпатично. По крайней мере, мне в данный момент.Комментариев: 1

Чудь-гора

Саманта Малышева Согласна.Комментариев: 2

Татьяна Юфит Не стихи читаешь- слушаешь музыку. Серьезную, глубокую. Спасибо, Мария!Комментариев: 1

Из ритма пустоты

Татьяна Юфит Тончайшая, высокая, настоящая поэзия! Удивительная!Комментариев: 1

Сон пожарного

Умные стихи умного лоэта - спасибо!Комментариев: 1

Войти
Регистрация

О проекте
Правила

Все авторские права на произведения
сохранены за авторами и издателями.

По вопросам: support@litbook.ru
Разработка: goldapp.ru