Перевод

Большой вклад в развитие ивритского сонета внесла Лея Гольдберг, написавшая несколько десятков стихотворений в этом жанре, в том числе несколько циклов, лучшим из которых по праву считается «Любовь Терезы дё Мюн» (1952). Кроме того, Гольдберг перевела на иврит сонеты Петрарки и написала несколько теоретических работ по этой теме.

Вся семья поэта погибла в Катастрофе, и у него был глубокий личный мотив создать книгу-памятник. А кроме того у Гринберга была вера: народ возродится не только для новой жизни, но и для того, чтобы выполнить своё предназначение.

До сих пор ещё думают, что полёты очень рискованны, тогда как на самом деле они не опаснее обычной прогулки в море или же в фиакре. Если материал шара добротен, аэронавты осторожны и опытны, а таковы господа Жовис и Малле, то можно возноситься к облакам с душевным спокойствием более полным, чем если б отплывали в Америку, что не кажется сегодня таким уж пугающим.

С тех пор, однако, мы увидели как две великие цивилизации, Индия и Китай, пробудились и бросили вызов экономическому господству Запада. Третья цивилизация, ислам, испытывает сотрясения. В то же время финансовый крах 2008 года показал, что целый ряд стран, в том числе Соединенные Штаты и большая часть Европы, живет за пределами своих средств, одалживая все больше, производя все меньше и все глубже погружаясь в личные и коллективные долги. Изнутри Запад может выглядеть по-прежнему сильным, прежде всего в техническом и научном планах, но со стороны многим уже кажется, что Запад прошел пик своего развития. Таким образом, сравнение современной Европы с Римской империей на грани упадка заслуживает серьезного внимания.

Однако, для других вычеркнуть Исход из иудаизма означает подрубить под корень иудаизм как таковой. В конце концов, рациональность библейского обета сынов Израиля Богу основывается не на восприятии ими Его как Творца или на Его недосягаемой моральной высоте, а на том факте, что Израэлиты-рабы в Египте воззвали к Нему из их рабства и Он спас их. Это единственная движущая сила, стоящая за строкой, открывающей Десять Заповедей « Я Господь, Бог твой, который вывел тебя из земли Египетской, из дома рабства»

На кухне за столом действительно сидел Марио и пил кофе с молоком. Но это не был ни Марио-краснодеревщик, ни Марио-продавец фруктов, ни Марио, сын свинобоя, и также ни один из тех Марио, о которых я думал, идя по улице. Это был брат Филомены, попавший на два года в тюрьму за кражу со взломом. Зная, что он в один прекрасный день освободится, я сказал жене, что видеть его в моём доме не желаю и даже разговаривать с ним не хочу. Но она, бедняжка, любила брата, пусть он и был вором, и потому хотела видеться с ним в моё отсутствие.

А во мне местечко дремлет, и мерцает в сердце детство с угловатыми плечами… Вот и козочка белеет на рассвете у порога… О, мои слепые предки! Сколько мне ещё скитаться по неверным вашим тропам, и терзаться вечным страхом под ногой увидеть бездну?!.

И глухо о чем-то шептали мне ветви, О чем?.. Разве мог я услышать их, Мери! Ведь мимо поземкой клубился по ветру, Тот жребий, в который так слепо я верил.