Перевод

Сцена представляет собой лабиринт из одеял. Одеяла висят на бельевых веревках, пересекающих сцену во всех направлениях. Свободным от одеял остается лишь небольшое пространство в центре сцены и, разумеется, уборная. Справа: маленькая, темная и грязная уборная. В уборной – маленькое окошко с решеткой, сообщающееся с пространством в середине сцены, не занятым лабиринтом из одеял. Все это, то есть то, что видит зритель – не более чем небольшая часть огромного парка-лабиринта одеял. У пьесы один акт.

Вчера все было так прекрасно музыка в листве деревьев ветер в моих волосах и в твоих простертых руках солнце. Перевод с французского Ирины Волевич.

Хосе Мария Инохоса (1904–1936) – испанский поэт-сюрреалист, представитель Поколения 27, переводчик французской сюрреалистической поэзии. Вместе с Мануэлем Альтолагирре и Эмилио Прадосом основал в 1926 г. литературный журнал Litoral, в котором в разное время печатались Федерико Гарсиа Лорка, Хосе Бергамин, Хорхе Гильен, Луис Сернуда, Рафаэль Альберти, Висенте Алейсандре, Хуан Грис и мн.др. При жизни поэта вышло шесть книг – пять поэтических: Поэма полей (1924), Поэзия в профиль (1925), Роза ветров (1926), Берега сияния (1928), Кровь свободы (1931); и одна прозаическая – Цветок Калифорнии (1928). Ниже публикуются пять первых прозаических зарисовок из этой книги. Перевод выполнен по изданию: Obra completa de Jose Maria Hinojosa (1923-1931), edicion de Alfonso Sanchez. Fundacion Genesian, 2004.

Всякий раз, когда философ смотрит на Бога, как смотрел на Него Спиноза, он воспринимает Бога как концепцию, как Вселенную в особом аспекте, как Первопричину. Иными словами, как «Это». И есть одна вещь, на которую «Это» не способно: «Оно» не может говорить.

Романтика, подвиги, приключения, любовь, мистика, размышления и высокие помыслы героев – есть в книге все, что делает ее интересной читателю. И все же главной чертой романа является его идеологическая насыщенность. Дизраэли сталкивает различные взгляды на решение еврейской проблемы.

Мы должны принять общие науки в их чистом виде от человечества в целом и перенести самые важные и очищенные из них в кладовую своей жизни. Ибо, в конечном счете, всякое заимствование должно служить выражением недвусмысленного и наглядного приспособления нашего мира к общему миру. Университет может служить в качестве высокого и великого орудия для осуществления этой цели.

При всей своей лживости, призванной прикрыть шкурные интересы отдельных властолюбивых мерзавцев, миф о Пальмахе в общем и целом оставался в рамках сионистского нарратива, декларировал свою прямую связь с Землей Израиля. Это была ложь, но ложь, прилепившаяся к правде, а потому казавшаяся (и кажущаяся многим до сих пор) вполне терпимой.

Книга Йова говорит о судьбе человека, предстоящего Богу, человека как такового, поэтому в ней не упоминается Израиль – ни народ, ни его вера. Время написания книги точно не установлено, и это еще в древности привело мудрецов к мысли, что Йов – вымышленный персонаж

И в час урочный тьма легла кругом. Во тьме всё ближе молнии сверкали И медленно накатывался гром, И ветер шел, и птицы умолкали.

Текст книги строится на необычайно богатом фундаменте – как еврейском (от ТАНАХа, Талмуда, молитв, песнопений, через еврейскую поэзию средневековой Испании и фольклор, до Бялика и Бренера), так и европейском-христианском (Новый Завет, английские и французские баллады, пьесы Шекспира, романтическая литература, романтическая и символистская русская поэзия и т.д.). По форме – это модернистская поэма с элементами баллады.

В переводе Анны Стреминской