Перевод

Родители были в замешательстве. Они предполагали, и правильно, что их дети не хотят заикаться, потому что заикание создавало для них проблемы, смущало их, мешало их взаимоотношениям с другими детьми. Все это было так. Однако Лена объясняла родителям, что заикание стало частью видения детьми самих себя, и потерю его они воспримут как телесное увечье. Изменение, даже к лучшему, болезненно.

Ответил ему (Элияhу): «у Сатана в Йом hа-киппурим нет разрешения “обвинять” (ле-астоней). Из чего (мы это учим)? Объяснил Рами бар Хама: hа-сатан (השטן) по гиматрии — это три сотни и шестьдесят и четыре. (В течение) трёх сотен и шестидесяти и четырёх дней у него есть разрешение “обвинять”, (но) в Йом hа-киппурим нет у него разрешения “обвинять”!»

Я с удивлением обнаружил, что, при всём несходстве двух языков, текст на иврите после некоторых ухищрений обычно удаётся превратить в эквиритмический русский текст, сохраняющий смысл и образы. Важнейшую роль в этом играет удивительная гибкость, пластичность родного мне русского языка.

От Божьих знаков, право, не уйти. / Не я тут первый. Не последний тоже. / В бессмертье я гляжу - сомненье гложет: / один, среди предчувствий на пути… / Так что ж, мурашка, хочешь обрести? / Ползя в грязи, в нирване скрыться сможешь? / Не лучше ль уповать, что Бог поможет, / молиться, чтобы света луч найти?..

When we finally reach the deep, undercurrent kingdom / Look into my eyes without words, objections or why’s; / Look the way you had eyed me that lonely evening / When we just met each other, my baby Noah.

...Taк «плод крылатого воображения» молодого Лазара Голдмана, болгарского еврея, изучавшего английский в американском колледже в Турции, способствовал появлению одного из лучших переводов «Алисы» на русский язык, изданного в Болгарии. Сам Льюис Кэрролл наверняка был бы чрезвычайно рад такой игре парадоксов в духе его Страны чудес и Зазеркалья....

«Я давно заметила, что в России Кэрролл пользуется особым вниманием и любовью, и я задалась вопросом — почему? Говорят, он прекрасно переведен на французский и немецкий, но во Франции и в Германии Кэрролл никого особенно не интересует. А в России интерес к нему такой же, как в Англии, а возможно, и больше…»

В стране нет упорядоченной системы помощи бедноте. В прошлом по отношению к большей части населения помощь зависела от общин. Даже для промышленных рабочих они оказывались прибежищем при безработице и в старости, теперь же всё это должно быть резко изменено. Узы общинной системы разрезаны, но заменить их чем-нибудь другим позабыли.

Мне очень нравились занятия с ним, и я освоил в тот год огромный репертуар. И, разумеется, мы работали над некоторыми сонатами Бетховена. Я принимал с восторгом всё. У меня был сильный музыкальный аппетит. Я мог запомнить наизусть Бетховенскую сонату и играть её без нот на следующий день, что бесконечно ошеломляло Альтмана.

В еврейской жизни сегодня ассимиляция и сегрегация продолжают быть мощными движениями. Евреи либо взаимодействуют с миром ценой отрыва от иудаизма, либо взаимодействуют с иудаизмом ценой отрыва от мира.

Северо-восточная — палата хранения дров, где увечные священники (не годные к другим видам служения) искали червей в дровах, ибо червивое бревно не годится для жертвенника. Северо-западная — палата прокаженных. А про юго-западную рабби Элиэзер бен Яаков сказал: “Не помню, для чего она использовалась”.

Нет, она не будет поддаваться печали и предаваться причитаниям по утраченному времени. Она хочет жить и иметь детей, и петь им колыбельные, а не траурные молитвы. Она еще может протянуть руку и крикнуть, позвать своего мужа. Она должна сказать ему нечто очень важное…

Я изрядно устал от стихов злополучных/ в исполненьи моём таких мрачных и скучных,/ будто бы в закоулках души-буерака/ места нет ничему кроме хмури и мрака.

Я должен учиться; у меня до сих пор есть эта возможность, поэтому могу не прерывать учебу. Моя решимость учиться превратилась в вызов настоящему времени, которое ненавидит знания, любит работать, выполнять рабский труд. И если на каждые 100 детей в гетто 10 ребят моего возраста могут учиться, я должен быть среди счастливчиков, должен воспользоваться этим. Учеба стала для меня еще более ценной, чем прежде.

Положительная сторона понимания, что вы скоро умрёте в том, чтобы наслаждаться каждым мгновением жизни. Следующие три дня я в благостном настроении осматривал Довиль, восхищаясь его опрятностью и достатком, отправлялся в долгие прогулки по пляжу и набережной или наблюдал за бегом волн и голубыми небесами. Довиль весьма достойный городок. Бывают и похуже места, чтобы откинуться.