Рассказ

(Маленькие рассказы о вожде)

Хуторская быль

Люди казались живыми. Тасенька верила в то, что она, вернувшись в прошлое, сможет глотнуть воздух московских улиц, пройтись по Большой Никитской, улыбнуться знакомым местам, но – самое главное! – посиделки на московских кухнях… как она ждала и предвкушала каждый миг такой встречи.

Здесь все на электричестве, бензина на заправке — и того не нальют; сиди тогда, кукуй — ближний магазин в шести милях. Надо бы вырыть погреб во дворе, горючего для генератора запасти в герметичных канистрах, но это потом, первым делом — дровяная печь.

Странно, что, когда "Сент-Луис" с беженцами подошел к кубинскому берегу, и им не дали сойти на берег, и корабль вернулся в Германию, – не понимаю, как это так, что когда пароход еще стоял у берега, и в городе зажигались вечерние огни, там справляли свадьбы, и люди шли в рестораны и в кино...

Итак, в это утро мы погрузили наши рыболовные снасти (лёгкого класса) и наших земляных червей в автомобиль да впридачу – смех! – корзину, чтобы было куда складывать рыбу. Стоило трудов просунуть удилища в окна, после чего автомобиль начал походить на подушечку для булавок.

Заботливая судьба, между тем, не дремлет: на днях получил «повестку». «Почитай, — сказал дальний родственник, передавая старый потертый конверт. — Письма Митина Феди, моего дяди. Бабушка, потом мама — хранили». На конверте карандашом: «Федины письма».

Прошли десятилетия, прежде чем один венгерский политик признал, что те, кто организовал Холокост почти 600 тысяч еврейских сограждан, были прежде всего венгры — так ревностно и старательно, как такие же ревностные и старательные инженеры из Эрфурта, построившие высокопроизводительные печи для Освенцима.