Рассказ

Старик вздохнул и снова зашелестел страницами. Последний год он только и делал, что размышлял о всяких непонятных вещах. Вообще-то, положительные и отрицательные заряды – абстракция физиков. Но, выделив из себя два противоположных потока, Разум прислал их на Землю, как потенциально-единое творческое начало. Вот и выходит, что все мы мозаика вселенского калейдоскопа. А мог ли он такую гигантскую задачу доверить не гиганту? Вот и познаёт самого себя через нас. Вот и играет сам с собой в шахматы. А стало быть, и люди не пешки в его ещё незаконченной шахматной партии.

Открываю глаза, и снова смотрю во двор. Призрачные гости больше не ищут меня. Чемоданы выскальзывают из рук, а их владельцы таращатся вверх, провожая взглядом уплывающий в небо остров. С него сыплется земля и ошметки корней, падают ракушки и глина. Остров быстро мельчает, превращается в далёкую искру, она долго не тает, блуждает по небу и кажется, теперь на поясе Ориона появилась четвёртая звезда.

И вдруг её внимание привлекли длинные, золотистые волосы сидящей на камне девушки. Девушка сидела к Нюрочке спиной, и Нюрочке так захотелось заглянуть в её лицо, что она обошла камень, сжимая в ладони свой кулёк с ракушками, и вдруг с ужасом увидела, что вместо ног у девушки был блестящий, чешуйчатый хвост, который переливался на солнце так, что слепило глаза. Глаза у девушки были зелёными, а нос курносый, и когда она увидела удивление Нюрочки, она звонко рассмеялась.

«Сегодня в 3 часа 14 минут пополудни рядом с подъездом, в котором он проживает, был поцелован известный писатель Виктор Р. На видео с камеры наблюдения вы можете видеть, как это происходило. Скорая помощь, вызванная буквально спустя пару минут кем-то из прохожих, увезла Виктора в больницу. Писатель пока не приходил в сознание, врачи оценивают его состояние как стабильно тяжёлое, делают всё возможное и не дают никаких прогнозов. «Новости минуты» будут следить за развитием событий».

Впрочем, скоро во дворе всё наладилось, ксенофобия не прижилась – играть с Надей никто не отказывался. Бегала она быстро, мяч бросала хорошо, голос имела громкий и властный, смеялась заразительно всеми ямочками и локонами. И устоять против такой красоты мальчишки не могли, Надя стала своей.

Время было полуденное, поезд только вечером, билет в кармане. Так что шёл не спеша, обдумывал детали операции. Вот и дом, который ему нужен. Открыл калитку, постучал в дверь. Увидел в окне мелькнувшую женскую фигуру. Тут же открылась дверь. На пороге стояла моложавая женщина со светлыми кудряшками.

Это случилось десять лун тому назад. Мобед – двоюродный дядя, старшина парсов – отправил его с поручением в соседний посёлок. Вернувшись через неделю, он не узнал родных мест. Дома людей Ахуры Мазды стояли пустые, разорённые, полусгоревшие. Попадавшиеся навстречу селяне из числа Людей Пророка отворачивались, старались не встретиться с ним взглядом.

Внезапно всё стихло и на столько, что захотелось прочистить уши. Марина не только не слышала ругани в салоне, но и гудения мотора и звуков города. Она открыла глаза и увидела застывших пассажиров. Скандалист замер в нелепой позе, как будто поскользнулся и вот-вот упадёт, а кондукторша с перекошенным лицом и раскрытым ртом выставила вперёд руки со скрюченными пальцами, словно собиралась выцарапать ему глаза.

Было дико обо всём этом думать, но факт оставался фактом: прошло не три часа, а полгода, пока я наслаждался уютом по-странному далеко отброшенного от города милого кафе. Уж не небожительница ли та официантка, что так загадочно мне улыбалась? Бред, конечно, но как в него не поверить, если всё так сходится?

Монахи охраняли Зеркало заднего вида. В обычном зеркале можно увидеть себя. А в Зеркале заднего вида – того, кто стоит за твоей спиной. У обычного человека – это ангел и бес. У грешника – тьма бесов, а ангела нет: человек прогнал его своими делами. У святого – ещё больше бесов, все норовят его свернуть с прямого пути, но есть и ангел, который не отошёл от него, лицо ангела светло.

Через несколько дней Патрик пригласил Адама на прогулку. Они вышли из комнаты, прошли по длинному коридору и вышли из здания. По улицам в разные стороны шли люди, нередко по двое-трое, но все они были мужчинами. Внешне всё было вроде бы нормально, но некая механичность и правильность их походок выдавала то, что они не люди.

Суровая зима 1942 года сохранила его облик даже спустя месяц. Двадцать семь дней тело пролежало в одной из комнат ледяной квартиры, продолжая защищать своих близких и после смерти – продовольственная карточка всё ещё действовала, хотя еда человеку была уже не нужна. Зато она была нужна его жене и её родным, чтобы попытаться выжить.

Вдруг окно стало постепенно исчезать. Дохнуло прохладным ветерком, и в комнате появился гусь-лебедь, но не белый, как в сказках, а звёздный, состоящий из тёмной пустоты и маленьких мерцающих звёздочек.

- Ну, по историческим меркам государство чжурчжэней оказалось не очень долговечным, – утешил его Костромиров. – Может, поэтому и не слышал. Золотая Империя просуществовала чуть более века, а в 1234 году ее разгромил сын Чингисхана – Угедей. Так вот, орочи, а также другие тунгусо-маньчжурские племена, вроде эвенков, нанайцев, ульчей, удэгейцев, считают себя потомками этих самых знаменитых чжурчжэней.

Странное дело, цифры. Они потеряли смысл, звучат как пустой молочный бидон, если им обо что-то ударишь, впрочем, это тоже оттуда, сравнения умирают, потому что кто сейчас ходит с бидоном за молоком. А то молоко, что покупает Алла, в последний раз вообще было горьким. Я ей талдычу, что молоко мне не нужно. А она все равно покупает.