Рассказ

- Отойди с дороги, куда прёшься?! Шастает рвань всякая, так и просится под колёса! И бородатый возница в тулупе и новой лисьей шапке больно ударил плёткой оборванного и грязного пожилого мужчину, который переходил улицу прямо перед повозкой, запряжённой парой холёных лошадей.

Влажный воздух обнимал Лёню, тяжёлым одеялом падая на ссутуленные плечи и прилипшую к спине футболку. Дождь уже закончился, и изрядно похудевшие тучи уходили на запад — туда, где сквозь них пробивались упрямые лучи закатного солнца.

Покинув Москву, где жила около двадцати лет, я купила дом с садом в российской глубинке. Завела двух собак и несколько кошек. Наблюдая за их повадками, стала сочинять рассказы о своих питомцах.

Вчера Колин отец вернулся из командировки. И, как всегда, не с пустыми руками. Он привез видеокассеты с новыми фильмами. Там была вторая часть «Терминатора», все части «Рэмбо», «В осаде» и «Танго и Кэш». Обладая таким несметным сокровищем, Коля не собирался появляться на улице как минимум несколько лет.

Жил дядя Запуперя в старой бане, дом родной сестре отдал, а что было делать, сестру муж-алкоголик выгнал из городской квартиры с двумя ребятишками. А почему его Запуперей по-уличному звали, есть на то своя легенда. Рассказывают, при рождении бабка-повитуха ему каким-то необычным узлом пуп завязала.

Таня круто развернулась на каблуках и вышла из класса. Уши у нее горели, шея покраснела. Она напоминала себе молодую кобылу, из ноздрей которой валил пар. Наверное, так она и выглядела в глазах классной руководительницы: сноровистая, упрямая, фыркающая. Таня понимала, что надо потерпеть, осталось два месяца до экзаменов и все!

Итак, что там советовала когда-то доброжелательная женщина из крупного издательства? "Попробуйте найти читателей в Интернете!". Вот, и последую ее совету - начну выкладывать тексты в Интернете. Все же лучше, чем ждать у моря погоды, ведь, под лежачий камень вода не течет!

Когда появились летающие автомобили, человеческий трафик на дорогах заметно уменьшился. И даже дышать стало легче. Тех, кто колесил на наземном транспорте, считали бумерами — в прежнем, сленговом значении слова. Прогресс привел к тому, что передвигаться по телу планеты на своих двоих стало немодно. В худшем случае вас принимали за бедняка. В лучшем — за чудака.

Однажды вечером в метельную стужу серенькая, пушистая кошечка пробиралась через двор по нехоженному снегу. Огромные сосульки, похожие на бивни мамонтов, угрожающе свисали с крыш домов. Кошечка осторожно переставляла лапки и выгибала вверх спинку, чтобы не касаться морозного пуха животиком. Она убежала от злых и сварливых хозяев, которые часто её обижали.

Под Новый год к нам в типографию заглянул постоянный клиент Женя Храмской, владелец рекламного агентства «Две обезьяны». Этот приземистый голубоглазый блондин недавно обошёл все крупные организации в городе и насшибал у них заказов на сборный тираж карманных календариков.

Эта история приключилась со мной в детстве. Мне повезло, - детство моё случилось на закате советской эпохи. В ту пору, не было смартфонов, планшетов и компьютеров, но зато были настоящие друзья – весёлые ребята, такие же, как и я, жившие со мной по соседству.

(рассказ) Увидеть Париж и умереть? Она так и сделала! А началось всё с простуды. Жизнь испытывала Галку постоянно, иногда словно ломая через колено. Непутевый муж, с которым долго возилась, но рассталась, гибель сына, а следом и смерть матери, перестроечная нужда — почти сломали ее. И вот, спустя год, подруги купили ей путевку в Париж. Вернулась другой, каким-то свеченьем светясь, и позвала подруг. Они дружили вшестером. Ещё девчонками им довелось работать в одном отделе проектной организации. Когда началась перестройка, организация тихо умерла, и пути подруг разошлись.

(ироническая проза) В высоком темно-синем небе зернисто дрожал и светился Млечный Путь — зыбкий, раздвоенный, как жало искусителя змия, как белый нерв вселенной, где ничто не дается даром, а только одно за счет другого. Глядя в бездонное небо, Георгий почувствовал себя каплей росы на древесном листе, которую высушит первый же луч солнца, блестящей пылинкой, бездумно танцующей в этом луче, тонкой черточкой между двумя датами. Пытаясь отогнать навеянные небом чувства, он заставил себя переключиться на земное, реальное. Попытался уснуть. Прикрыл глаза: в памяти промелькнула пустая серая клумба у въезда в город... а потом медленно возник и сам город — сахарно-белый, строгий, четкий, точно такой, как на макете у шефа в дальнем углу его огромного кабинета.

(Судовой журнал «Паруса». Запись 24) …Горят морозным немым огнём теплины-костры сугробов. Январь сочный, идешь, как в белоцветном раю: светит, охватывает душу, поёт, что кроме неё, лучше её — и нет; острую, как алмаз, бросил он под ноги с наезженной между колеями блескучей горбовиной дорогу — к ней, к ней на свидание! Пальто — нараспашку, в крови — стаканчик «московской»… Но это было в семнадцать лет: давным-давно. Теперь же идешь спокойно: за чистой водой, на родник. А дорога — та же, продолжающая длинную улицу вдоль Волги. Только в другую сторону.

Судно шло на малых оборотах, чтобы несчастный кит совсем не выбился из сил. Команда несла боевую вахту. Что только не делали научники, отвлекая от жертвы! Кровожадно ухмыляясь, кархародоны глотали мазутные квачи, мотки ржавой проволоки, консервные банки и прочую дурную «снедь», а один наглец не погнушался и старенькой струбциной, которую запустил в гнойно-белые чудовища плотник Гриша Куликов. Пробовали глушить громовыми толовыми шашками. Самая настоящая война получилась: взрывы, десятиметровые горы воды дыбятся, а мерзавцы только хари воротят, будто свиньи от докучливых слепней. Всё они норовят серую, обморочную тушкусейвала снизу цапнуть. Вздёрнут рыла кверху, темные пасти раззявят, да так широко, что чуть глазки оловянные от натуги едва не выскакивают и проявляются треугольные, в зазубринах, клыки и всё подныривают, подныривают под затурканное животное. Ладно кровь на китовой ране свернулась, а то, наверное, в исступлении, в голодном бешенстве вспучили бы акульи полчища море-океан и опрокинули корабль.