Рассказ

«Собака и тёлка идут и идут — увлеченно, с одним им понятным смыслом, в их глазах и движениях — понимание, будто они точно знают, куда идти. Тот же смысл — против ветра и будничного рассудка — просвечивает и в облике старика: в его тонких морщинах, в снежных волосах, в молодцеватом, румяном лице и медленной поступи, в словах о земле и пахоте...»

А Сбитнев посматривал на неё и улыбался своей сонной улыбкой, даже не пытаясь возражать. В том же духе высказывались и свидетели: милиционер, Васина учительница, Васина мама. Васин папа, второй секретарь райкома, тоже был вызван свидетелем, но в суд не явился ввиду неожиданной командировки. Все они дружно показали, что вот приехал уголовник, чтобы украсть их водку, и бедного Васю чуть ли не силой заставил помогать ему в этом гнусном деле. Мама Хохлаткина производила впечатление женщины ограниченной и забитой. Она явно боялась как-нибудь невзначай нарушить инструкции мужа и потому говорила сбивчиво и путано. И вдруг в её показаниях мелькнула странная фраза насчет того, что водку де намеренно не доставили, но говорили всем, что доставили. Значит, кто-то хотел спровоцировать кражу? Я уцепился за эти слова и стал расспрашивать Хохлаткину, но судья сняла мои вопросы как не относящиеся к делу.

В своем отношении к выходцам из восточных общин он был не одинок. Как-то дочь, смеясь, рассказала мне интересный и очень характерный эпизод. Они проходили мимо скамейки, на которой обосновались выходцы из «бывшего». Оглядывая и обсуждая каждого, они не обошли вниманием и эту «экзотическую пару»: «А девчонка-то из наших, да какая красивая, не могла найти своего, только эфиопа ей не хватало!»

Детская повесть

Фрагмент романа

Очерк

Рубрика «Дружба журналов»

Рубрика «Дружба журналов»

Рубрика «ЛитМузей»

Странное зрелище открылось мне. На перроне толпилось множество людей в серых телогрейках. Серые котомки висели у каждого за спиной. Редкая цепь конвоя отделяла их от "вольных" пассажиров. Солдаты казались близнецами – настолько сознание важности выполняемого долга сделало их одинаковыми. Они как будто сошли с плаката времен войны. Молодые лица были непроницаемы. Желваки ходили под напряженными скулами, сурово сжаты губы. Стальные глаза, не останавливаясь ни на минуту – вправо-влево, вправо-влево, рыскали по перрону. Кого они высматривали? Один встретился со мной взглядом и отвел глаза. Трудно было представить на этих лицах улыбку. А ведь и у них есть девушки, младшие сестры, братья, быть может, дети.