Рассказ

Глава из романа «Господь IN Президент»

Вся ее комната была полна портретами Ушаковых, Соболевского, и не менее знаменитых предков. Но самое главное место занимал, конечно, портрет Пушкина. Что-то у них с Катенькой произошло. Узнать бы. Прабабка Елизавета всю жизнь тащила каких-то Ушкиных, якобы крепостных сестры.

У Пушкина народ безмолвствует. Да, пока безмолвствует. Но мы смотрим на картину Халса и понимаем, что Пушкин был прав, утверждая, что ни одно преступление тирана не останется безнаказанным. Все тайное когда-нибудь становится явным.

Хорошие люди музыканты, правильные люди. Вот где была настоящая дружба народов, вот где была солидарность. Вот где был мир, труд и май! Все и так знали положение Янкеля, и его жену — антисемитку по тёте, и его тёщу, и то, что не выпускают Янкеля к брату в Румынию, и то, что Еве Наумовне стало совсем худо.

Как объяснить предательство предателю? Ведь предатель никогда не признается себе в том, что он совершил предательство. Чаще всего находится тысяча оправданий в том, что предательство (таковым предатель даже и назвать свой поступок не решится) совершено ради какой–то светлой идеи.

Когда мальчики оставались дома одни с матерью, их охватывал страх - как если бы рядом с ними никого не было. Мать ни запрещала, ни разрешала; самое большее, что они от неё слышали, было произнесённое усталым, жалобным тоном: "Не шумите так, у меня болит голова".

Характерные признаки среднего портача: он вечно спешит, без конца поглядывает на часы, не может усидеть на месте и к половине четвертого непременно должен попасть в Хайфу. А это значит, что ему некуда торопиться и совершенно нечего делать в Хайфе.

«...Как-то мы с мужем, уехав на выходные в райцентр к другу на день рождения, загостились и возвращались домой поутру в понедельник. Наш автобус отходил от автовокзала в полшестого, и на работу мы вполне успевали. После раннего пробуждения в пятом часу шли мы по пустынным гулким улицам Ивановки, поёживаясь от утренней прохлады, навстречу рассвету. Друг и его жена провожали нас до автовокзала, и весь неблизкий путь все шутили и балагурили. Вдруг из переулка выкатился маленький чёрный комочек...»

«... И в поезде ехали – радоваться надо, а они чуть дверь стукнет – вздрагивают. А строгие военные на каждой станции билеты проверяют и документы. Тамарочку, как только эти военные в вагон входят, проводник прячет в угольный отсек: «Сиди тихо!» Это-то понятно: почему-то билет для Тамарочки не продали, а дяденька-проводник маму-папу пожалел и разрешил ехать с ними. А когда к Москве подъехали, он Тамарочку через другую дверь выпустил и велел, под вагоном пробравшись, бежать навстречу маме и папе, дескать, встречаю...»