Мнение

Заочно, вроде бы, закончит ВГИК. Потом работать, вроде, будет в новом жанре: уже не как смогист и сочинитель стишат, но как, представьте, сценарист документального кино. Вот так. Бывает. И не такое, а куда похлеще, бывает. Бат в стихах получит мат. Но в прочих жанрах — чёрт его собрат. Бесёнок лживый, он уедет за границу, в Германию. Надеюсь, не случится его увидеть. Хватит. Надоел. Есть Божий суд. И есть всему предел.

Лексика английских лимериков часто церемонна и несколько напыщенна. Скажем, “incongruous” — это по-русски скорее «несообразный», чем просто «нелепый». Но наряду с «сокрушенным», «отвратив», «почивал», «о, гремучий старик!», Архипцев иногда вводит и простонародное «дал дёру».

Книги ― аккумуляторы, которые мы заряжаем не только тем, что пишем их, но и тем, что читаем ― и даже тем, что просто держим их у себя. Книги ― они тоже не собственность, они только гости в нашей жизни (ну примерно как люди). Мы их немножко подержим у себя, а потом отпустим.

Вообще, незаконное формирование отличить от законного можно достоверно только по решению суда. С точки зрения пацифиста все эти люди заняты чем-то абсолютно безумным — убийством других людей с целью обоснования своего права на определенные территории. Естественно, что октябрьский переворот с его лозунгом выхода из империалистической войны для подавляющего числа партизан был, как серпом по тестикулам.

Честолюбие несовместимо с уединением. Слава и покой не могут ужиться под одной крышей. Желание извлечь славу из своей праздности и своего затворничества ― это суетное тщеславие. Нужно поступать так, как поступают дикие звери, заметающие следы у входа в свою берлогу. Вам не следует больше стремиться к тому, чтобы о вас говорил весь мир; достаточно и того, чтобы вы сами могли говорить с собой о себе.

Очерк

В истории культуры зафиксированы три основных варианта трактовки сущностной природы художественной критики; все эти варианты интересны тем, что художественная критика идентифицируется с той или иной частью человеческой творческой деятельности (таким образом, ставится вопрос о суверенности художественной критики как своеобразного феномена культуры).

О книге Юлии Белохвостовой «Яблоко от яблони»

О книге Эльдара Ахадова «Добрые люди»

О книге Константина Кедрова «В середине радуги»

О книге «Великий Атала»

О книге Юрия Нечипоренко «Плыви, силач! Молодые годы Александра Пушкина»

О книге Льва Болдова «Я беру слово»

О книге Галины Соколовой и Эллы Мазько «Страшная ночь, или Визит зелёной феи»

И всё же в этот раз страницы книги почти всецело отданы поэзии, причём поэзии особенной – для кого-то, может быть, непривычной, но, несомненно, интересной, более того – завораживающей.