Мнение

Полтора столетия спустя мы знаем то, чего Маркс знать не мог. Земной рай, который он предсказывал, оказался при Сталине одним из самых жестоких, репрессивных режимов в истории человечества. Утопия закончилась кошмаром ада.

Подобно тому как слово «гетто» происходит от названия еврейского квартала Венеции («место литья»), слово «меллах» (соленый, солончак) происходит от названия еврейского квартала Феса. В Фесе некоторое время жили Моисей Маймонид (Рамбам) и Дунаш Бен-Лабрат, по одной из версий (оспариваемой сегодня) отсюда происходил Аль-Фаси.

Мы все здесь живем в предвкушении того, что в любой момент может произойти самое страшное. В этой ситуации невольно становишься фаталистом. Это то, о чем говорили мне советские фронтовики много лет назад, когда еще были живы. В условиях постоянной опасности о ней просто не хочется думать. Иначе жизнь превратится в ад.

Во все горькие наши времена спасение свитка Торы приравнивалось к спасению жизни. В Музее по изучению Катастрофы хранится немало таких свидетельских показаний, каждое из которых по-своему потрясает: и глубиной веры, и самоотверженностью.

Спорт в Союзе был гораздо больше, чем просто спорт. Подразумевалось, что победы отражают преимущества советского строя. Как поется в «Рассказе технолога Петухова» Юрия Визбора «А также в области балета мы впереди планеты всей!» А поражения считались постыдными и, по возможности, скрывались.

До этого момента судьбы Самсонова и Власова весьма схожи. Далее — разлом. Самсонов стреляется. «Император верил мне. Как же я смогу посмотреть ему в лицо после такого несчастья?» Власов идет к немцам. Отдавать жизнь за Сталина он не счел нужным.

Юнг в свое время обратился к древней мифологии за помощью в объяснении «однообразности восприятий, зачастую отличающихся иррациональностью». В общности мифических образов и сюжетов он не увидел общего исторического источника. Не найдя другого объяснения, он заместил историчность мифов теорией архетипов.

С одной стороны, Холокост никогда не получил бы таких масштабов, если бы у нацистов не нашлись добровольные пособники из местного населения. Но с другой стороны, ни один еврей не смог бы уцелеть на оккупированной территории без помощи местных жителей. Извечная дилемма добра и зла, праведника и палача.

Судьба Антона Рубинштейна совмещает огромный успех его значимости в истории музыки и глубокую драму его национальной принадлежности. Композитор делится в одной из своих работ, — для русских я немец, для немцев русский, для христиан еврей, для евреев христианин, для вагнерианцев он классик, для классиков вагнерианец и так далее.

Приятно сознавать, что миссия Михоэлса в Бостоне так обстоятельно и с любовью изучена специалистами разных профессий и нашла отражение в театральном искусстве. Несомненно, накопленные материалы могут составить основу ценной книги.

У христиан Мессия уже приходил, и это был Иисус Христос. Но так как обещанного мира, безгрешности нет и несправедливостей в мире не убыло, то они ожидают его «Второго пришествия», когда все обещанное, и обещанное кстати только евреям, сбудется.

Шансы конкурирующих мемов на выживание и дальнейшее развитие, равно как и размеры причиняемого ими ущерба, определяются вовсе не убедительностью их теорий или степенью их кровожадности, но одним-единственным вопросом: сумеют ли люди, собравшиеся под знаменем этого мема, создать в течение немногих поколений реальную общинную жизнь.

Американским людям всегда рассказывают власти и медиа, интеллектуалы и различные лидеры, что движение Кинга не было насильственным и что расисты убили его. Но почему-то очень редко, а чаще всего никогда не упоминается исход белых. Лично я никогда об этом не слышал.

Оправданием эмиграции озабочены, конечно, сами эмигранты. Оправдания эти в разные годы разные. Сейчас они, как правило, ориентированы не на «верх» ― на «низ» человека. Уже никто не только не скажет ― даже не подумает: «Мы не в изгнании, мы в послании».

Для Максима Шраера, эмигрировавшего в США молодым человеком и сохранившего родной язык (при этом он принадлежит к редкой породе двуязычных авторов), органично и естественно писать о том, что он видел и прочувствовал, не обряжая своих героев в чуждые им маски, не скрывая их национальную идентичность.