Мнение

Девятый вал еврейских погромов покатился по городам и весям черты оседлости и даже выплеснулся за черту. «Вы хотели свободы — вот вам свобода!» Таков был основной лозунг «монархистов», возмущенных уступчивостью монарха. По масштабу, количеству жертв, по неистовости разгула темных страстей эти кровавые оргии во много раз превзошли еще недавно казавшийся таким чудовищным Кишиневский погром.

И что поразительно, русские дирижеры, постигавшие тонкости своей профессии у немецких гигантов, создали отечественные школы, попасть в которые стремились многие европейские молодые музыканты, в том числе немецкие. Николай Семенович — яркий пример. В самом начале 70-х он был приглашен в Веймар (и его выпустили!) с мастер-классами и лекциями. Успех был ошеломителен. На его семинары ломились немецкие музыканты.

Общее правило неправильных падежных окончаний звучит так: чем сложней падеж и древней существительное, тем меньше внимания мы должны обращать на свои и чужие ошибки.

Стольких поэтов убила неразделённая любовь, «лодка, разбитая о быт»… Татьяна Бек стала первой, которую убило разочарование в друзьях, предательство тех, кому она была верным и хорошим товарищем, посмевшим сказать им в глаза правду о их неправоте.

В общем, пень-пнем, а надул. Ну, ничего удивительного тут нет. Сетевой Патриот, да еще левый, последние годы вообще встречается всё больше мелкий, жуликоватый, склонный сочетать неумеренный пафос с горькими жалобами на климат и соседей.

Настоящая латентная религиозность шевелится в нас, неверующих, не 31-го декабря, но именно первого января, в день пустоты, когда вся суета остаётся в ближайшем прошлом и моментально обнаруживает свою суетную, мишурную природу.

«…все мы, хотя бы на подсознательном уровне, последние четверть века живем в объятьях этой страшной ночи. Всё несказанное, темное, жуткое, — то, что мы старательно гоним солнечным днем из тайников своей психики, — материализовалось в этих строчках, поэтический образ встал на дыбы, ощетинил загривок и зарычал. И мы почуяли в темноте жаркое дыхание зверя…»

«Наверное, со школьной учебной программой по литературе, “опахиваемой” хрестоматией и учебником, во мне сложилось и живёт поныне одновременное двойное восприятие людей пишущих. Каждое имя сразу раздваивается, мысленно или зрительно, на человека-автора, чётко или слабо видимого за его творениями, но обязательно видимого, и просто человека с его личной судьбой и внешностью…»

«Иван не видит красоту как таковую. Всю природу он воспринимает как некую сущность, состоящую лишь из атомов и молекул. Он однобок в своем мышлении, поэтому поэт и не разделяет его взгляда на жизнь. По мнению Кузнецова, человек, верящий лишь в науку — пустой, недалекий человек…»

Как часто бывает в жизни, награды за гениальное открытие получили не все причастные. За создание квантовой механики из авторов основополагающей «Работы трех» Нобелевскую премию получил только Вернер Гейзенберг – в 1933 г. его назвали лауреатом за предыдущий год. Вклад Макса Борна, который руководил всеми работами в Гёттингене и предложил несколько основополагающих идей, остался как бы незамеченным Нобелевским комитетом.

Принимая такую точку зрения (случайный синтез нужных молекул), мы оказываемся перед неизбежной необходимостью признать прямое вмешательство в этот процесс Бога или Высшего разума. Получается, что в рамках чисто научного подхода (без Бога), проблема зарождения жизни принципиально неразрешима.

Как выпускник Одесского артиллерийского училища и дипломированный инженер-геодезист ответственно заявляю, что многочисленные примеры артиллерийской пристрелки фантастичны, а примеры обработки линейных измерений на местности лишь чуть лучше. Читая артиллерийские примеры, я вспомнил, как Марк Твен редактировал сельскохозяйственную газету: «Брюкву не следует рвать руками. Пошлите мальчика, чтобы он потряс дерево».

Когда 18-летний Евгений Константинович оказался в подобной ситуации, в которой оказались американские физики (тогда он задумал построить прибор «для точных измерений силы света», но вскоре узнал, что такой прибор уже существует), он отметил в своей записной книжке: «Узнал, что такой прибор (хотя не точно такой, но приблизительно) уже изобретён. А жалко! Да ничего. Это тоже хорошо!»

Одним из важнейших достижений Рейнгбальд в работе с Гилельсом было «высвобождение» его лирических качеств. По природе Гилельс — ярко выраженный интроверт, человек, не склонный открыто выражать свои чувства. Это свойство всегда приходит в определенное противоречие с музыкально-исполнительской деятельностью, где именно выражение своих эмоций через музыку представляет основное содержание.

Школа Николаева — детище и явление ХХ века. У подножья ее и на вершине — великие фигуры. Атланты, стражи, открывавшие и замыкавшие ее шествие. Это сравнение — отнюдь не словесная красивость (хотя и не без этого); это — неправдоподобная правда. Среди первых учеников — учеников первого периода — три гиганта: Дм. Шостакович, В. Софроницкий и М. Юдина.