Мнение

А дальше Кузнецов поучает физиков, как нужно строить физическую теорию в соответствие с диалектическим материализмом. Затем он возвращается к Эйнштейну и вопрошает: «Каковы же взгляды Эйнштейна на теорию относительности? Какой смысл он вкладывает в нее?» [23, c. 48]. И отвечает, что для Эйнштейна теория относительности не описывает объективное движение тел в природе, а представляет собой «простое логическое следствие условно принятых процедур измерения»[23, c. 48]. Поэтому для него, поясняет Кузнецов, теория – «не более чем приемы упорядочения ощущений наблюдателей… Это – типичная субъективно-идеалистическая постановка вопроса, порывающая с наукой, непримиримо враждебная науке» [23, c. 49].

В большом обзоре сотен исследований Harold G. Koenig сопоставил уровень религиозности/духовности (religion/spirituality – R/S) с показателями психического и физического здоровья. Обнаружились любопытные корреляции. Высокий R/S предсказывал низкий уровень депрессии, редкость самоубийств, низкий уровень тревоги, редкость наркотической зависимости и алкоголизма, а также низкий уровень преступности. Та же закономерность наблюдалась и в отношении физического здоровья. Лица с высоким R/S реже страдали коронарной болезнью сердца, инсультами, инфекциями, злокачественными опухолями. Низкий уровень смертности и большая продолжительность жизни подтверждали достигнутый уровень здоровья[19].

Насадив на все начальственные посты не верующих в гамбургский счет чинодралов, ректор, не мельтеша, толково управляет Колледжем, студенты охотно несут нам деньги, дипломы выдаются вовремя, статьи печатаются; сытно, бездарно и благолепно под нашими галилейскими небесами. Ядовитая Тамар, тысячекратно опаснее незлобивого Якова, добравшись до власти, начнет мелко, суетливо, по-бабьи подвывая, пакостить. Поэтому я всегда железно голосую вместе с ректором, усвоив за длинную жизнь, что смена начальства не к добру, и прогноз "хуже не будет" под еврейским Солнцем никогда не сбывается.

– Революцию в России совершают евреи, так говорят антисемиты теперь. Но близко уже то время, когда они будут утверждать, что евреи в русской революции ни малейшего участия не принимали. Покойный Плеве неоднократно утверждал, что евреи составляют 80-90 % всех революционеров в России. Никто не обязывается, конечно, доверять цифрам патриарха сословия сыщиков и гороховых пальто, но что число евреев в революции (особенно во времена Плеве) было относительно очень велико, это едва ли можно оспаривать. В «Журнале министерства юстиции» (апрель 1906 г.) приведены официальные данные по статистике государственных преступлений; по этим данным, евреи в 1901-1903 гг. составляли 29,1 % среди привлеченных по политическим делам; в особенности же высок % евреек – их было 45,18 % среди привлеченных женщин. При этом евреи составляют в России всего лишь 4 % всего населения[1].

Работа начинается с утверждения, что в научной литературе всё чаще появляются статьи, содержащие возражения против теории относительности. В этих статьях, изданных в Германии, «намечаются пути к решению задач, поставленных этой «революционной теорией, при этом оказывается, что нет никакой необходимости принимать многочисленные парадоксальные и в то же время недоказуемые с физической точки зрения гипотезы, которыми изобилует теория Эйнштейна» [4. С. 142]. Что это за пути, Тимирязев не сообщил, указав только, что проверка формулы Эйнштейна, выражающей зависимость массы электрона от его скорости, якобы показала, что эта формула неверна. Правда, Тимирязев добавляет, что Зоммерфельд, проводивший эти опыты, подтвердил формулу Эйнштейна, но, похоже, Тимирязев этому не верит.

Держать в себе оборону против злодействующей и будящей в людях низменные побуждения власти – едва ли не инстинктивная позиция О.М., человека, приходящего в раздражение (до неистовства) от любой «лжи» и тупости. Но если попытаться выделить сильнейшее чувство, то и дело питающее его поэтическое вдохновение в воронежском цикле, – это не гнев, не пафос мученичества, не стон скорби. Не горечь, не уязвленное достоинство, не презрение к палачам. Согласитесь ли вы, читатель? – это …восторг.

В статье [5] я предложил рассматривать понятие третьей культуры как некоей огромной зоны, лежащей в основном между "ядрами" двух культур в смысле Сноу - то есть признать тот факт, что никакой пропасти не существует, что она чрезвычайно плотно заполнена множеством наук и псевдонаук. Главной идеей было ввести некие разумные оси (шкалы), принадлежность к различным зонам которых и определяет специфику той или иной области знаний; соответственно, Сноу указал лишь на крайние точки в некоем пространстве. Главных шкал в [5] было две: апеллирование к рациональной или к эмоциональной компонентам человеческой психологии и точность в определении и измерении предмета изучения. Третья шкала, которая была введена, но под знаком вопроса, была нелинейная шкала "возможности фальсифицирования результата" (в смысле К. Поппера) - чем выше эта возможность, тем ближе область знаний к культуре 2 и соответственно наоборот.

Установка на творчество, воображаемую реальность помогает преодолеть состояние неуверенности и одиночества человеку, ставящему перед собой непосильную задачу высшего постижения. При возможности выбора между устроенной спокойной жизнью и мечтой, смутно мерещейся неким абсолютным знанием, говорю о предпочтении последнего. Невольно переношу на собеседника свои устремления. Страх утратить ориентацию души срабатывал на бессознательном уровне: в двадцать лет отказалась от жениха, который был сложен как Аполлон, только из-за того, что он мне показался недостаточно умным. Счастье всегда представлялось полетом мысли, ощущением легкости, новизны, вдохновения. Будто смотришь на летящую высоко в небе серебристую стаю журавлей и отрываешься от земли.

Китс называет соловья «лесной дриадой», тем самым утверждая идею божественного происхождения и бессмертия искусства. Борхес в эссе «Соловей Джона Китса» заметил: «Китс, скорее всего неспособный объяснить слово ‘архетип’ за четверть века предвосхитил тезис Шопенгауэра». Эти образы и мысли Китса вдохновили многих поэтов. Стихи «Византия» и «Плавание в Византию» великого современного ирландского поэта Уильяма Батлера Йейтса посвящены той же теме и отчасти навеяны двумя великими одами Китса.

Тут главное - эффект парадокса. Ведь завод, к тому же мусоросжигательный (само название приводит в содрогание), расположен почти в центре города, в одном из самых дорогих жилых районов. Так что чистота воздуха теперь вроде бы и не подлежит сомнению и обсуждению. Добавим: красивые золотые шары на трубе – не только архитектурное украшение, а еще и фильтры. К тому же и опять же – чистое сжигание мусора дает электроэнергию, обеспечивает горожан теплом, из золы здесь делают шлакобетон.

С малых лет фамилия и имя этой женщины были у меня на слуху. В те годы я встречал её на детских утренниках, много раз видел на праздничных демонстрациях. Чуть сутулясь, она шла с другими руководителями во главе колонны Ворошиловского района – от ул. Толстого, 7 до Куликового поля. После парада – до Лейтенантского пер. (теперь пер. Вице-адмирала Азарова) на Французский бульвар. Здесь после демонстрации складывали на машины уже «отработавшие» транспаранты, флаги, портреты вождей... По отрывочным рассказам отца и его коллег к Асе Борисовне относились уважительно, она отличалась скромностью и никогда не выделялась среди сослуживцев.

Потом наступила эпоха Л.И.Брежнева, которая тоже не принесла покоя. Тревожно было в домах, особенно, в домах еврейских. В 1967 году после молниеносной победы израильтян в войне с Египтом советская армия стала спешно избавляться от офицеров «с пятым пунктом», и Лазарь Менделевич Ганелин неожиданно для всех оказался безработным. Десятилетний Саша плохо понимал, что происходит, только видел растерянное лицо отца да слышал настороженный шепот родственников. Его щадили. Кстати, только спустя много лет он узнал, что его мама, блестяще закончившая сценарный факультет ВГИКа, а до этого – легендарный ИФЛИ (Московский институт философии, литературы и искусства), всю жизнь проработала под чужим именем, поскольку получила диплом в 1947 году, а в то время как раз набирала обороты антисемитская «Кампания борьбы с безродными космополитами».

Действующий на Украине (в «красном» Киеве) при Российском обществе Красного Креста Отдел помощи погромленным получал «живую» информацию о состоянии погромных дел, в частности, в Уманском уезде и в прилегающих к нему местностях, непосредственно от сотрудника Отдела И.С. Брауде. Вот что он пишет в сообщении от 10 июля 1919 года: «Думаю, что положение в Умани и уезде достаточно выяснено мною в предыдущих письмах и телеграммах. Прибавлю лишь о том, что я сегодня вернулся – удрал из поездки по уезду. Был я в маленьком местечке Дубово, находящимся в 20 верстах от Умани. Погром и резня, длившиеся там с лишком полтора месяца, по своему характеру и степени жестокости так своеобразны, так богаты «погромным творчеством» и инициативой, что хочется верить, что Дубово – несчастное исключение в погромной хронике последних дней. О хронологическом ходе событий и подробностях я сообщу в ближайшие дни, вместе со списками замученных и раненых…» [6].

В нашей семье «еврейская сущность» не замалчивалась. И когда в 1941 году мы, спасаясь от фашистов, уехали из Украины и, в конце концов, добрались до Барнаула (Сибирь), то первым же вопросом, которым меня встретили, когда я вышла во двор, где играли дети, был: «А ты жидовка?» Мне было шесть лет, но я поняла, что в самом вопросе было что-то нехорошее…

Мнениям о научных и организаторских достижениях Лысенко, высказываемых современными представителями Тимирязевской академии, у которых, естественно, много современных проблем, можно противопоставить позицию, которую занимал академик ВАСХНИЛ П. Н. Константинов (зав. кафедрой той же самой Тимирязевки, но при жизни Сталина). Он опровергал заслуги Лысенко в сельском хозяйстве и настаивал на том, что Лысенко приносит большой вред. Он совершил по тем временам героический поступок и в 1946 г. написал большое письмо И. В. Сталину. В нем он приводит ошибки Лысенко и подводит итог его деятельности и вновь ставит вопрос о его снятии.