Мнение

В субботу состоялась встреча Эйнштейна с берлинскими академиками, на которой перед цюрихским профессором были раскрыты все карты: к преимуществам члена и профессора Академии с высоким окладом и свободой заниматься наукой, хотя и с возможностью время от времени читать лекции студентам, Планк и Нернст добавили ещё одну привлекательную подробность: Эйнштейну обещали должность директора Физического института общества имени кайзера Вильгельма, как только он в будущем будет создан.

Еще в 1973 году (то есть за четыре года до того, как Марку разрешили эмигрировать) Тель-Авивский университет избрал его своим профессором, и Марк читал лекции студентам по телефону! В 1975 году он был избран адъюнкт-профессором Пенсильванского университета. Марк был одним из организаторов знаменитого Московского научного семинара ученых-отказников, который часто посещали многие выдающиеся ученые всего мира.

Можно заключить, что пространный труд Анатолия Власова был значительным вкладом в физику плазмы и несомненно значительно поспособствовал ее прогрессу. Не выясненная тогда (в известной степени и сейчас) научная проблема была связана с якобы чисто «техническим» (на самом деле, математическим) вопросом.

Известно, что развитие математики было неизменно связано с её непрестанным удалением от природы (например, от натуральных чисел к действительным, а затем к мнимым числам), и что чем дальше, тем она становилась абстрактнее, и тем полезнее оказывалась для своих приложений. В частности, общий переход от истинных значений к оценкам параметров функций в математической статистике был шагом в верном направлении.

В основе сюжета — наводнение 7.11.1824, когда вода в Неве поднялась на 4 с лишним метра выше ординара и сотни жителей города утонули. “Народ зрит божий гнев и казни ждёт” — простой люд воспринимает бедствие, согласно вековым представлениям, как наказание свыше. Но Пушкин приводит и строго научное объяснение хлынувшего на город потопа…

Роман представляет собой хронику русской жизни с 1892 по 1941 год и его часто сравнивали с другим романом-хроникой «От двуглавого орла до красного знамени» генерала Краснова. Как отмечено в рецензии эпохи «Оба произведения охватывают, приблизительно, ту же эпоху и дают широкую картину русского дореволюционного общества, помогая уяснить многообразные причины крушения Российской Империи».

Донат Горелов рассказывает, что Василий Павлович знал Николая Тихонова. В Ленинграде Тихонов был просто поэтом, одним из «серапионов», а переехав в Москву, стал начальником. В тридцатые Калужнин хотел попросить его о помощи. Он бы так и сделал, если бы мог обратиться напрямую, но Тихонов к этому времени обзавелся секретаршей. Вот этого было невозможно принять.

Иногда в голову пишущего эти строки западает крамольная мысль: уж не издевался ли над простоватым советским зрителем начала 1950-х матерый «фальсификатор отечественной истории», тайно ободрявший и «изменника» Иванова, и «космополита» Мейербера? Ведь победил-то в его картине, в конечном счете, не Глинка, а Мейербер.

Она работает для того, чтобы исцелить если не все человечество, то уж во всяком случае тысячи жаждущих обрести здоровье людей, с этой целью читает лекции (в том числе благотворительные), для этого обращается к огромной читательской аудитории и в то же время категорически отказывает в помощи единицам, случайно оказавшимся в месте ее пребывания.

Абсолютно прав Райх, утверждая, что фашизм порождается не столько экономическими и политическими обстоятельствами, сколько самой структурой характера масс, подготовленной для принятия идеи Вождя. Основными проявлениями такой психологии являются откровенный национализм и шовинизм, поиск виновного в своих собственных бедах не в самих себе, а в других

Ещё раз говорю: основа всего сущего — слово, речь. Если пишущий человек дружен с речью, если знает, что это, как и любовь, движущая сила бытия, то созданные им произведения будут долговечными, помогут людям посреди бесчисленных сложностей жизни, сумеют привести людей к желанному свету впереди, а может быть, некоторых и спасут, потому что жизнетворная энергия целебна для душ и сердец.

Должна была погибнуть или нет литературная Атлантида — Бог весть. При моей жизни в ней, даже и в наставшую гласность, мою книгу об искалеченных детях и диктаторе не напечатали. И самого меня ждала жестокая смерть от удушья. Но дано было спасенье — отлёт в Германию. И уже в ней издали на немецком языке «Дайте руку королю», вскоре маленький роман перевели на английский. В России он так и не вышел.

Но особенно жесткими были в «Луче» персональные разборы: я и сам вскоре испытал всю их крапивную нелицеприятность. И тут истинным держателем гамбургского счета оказывался некий триумвират: Сопровский, Кенжеев и Гандлевский (Цветков бывал тогда очень редко — он пропадал в Запорожье, как и Таня Полетаева — в Питере). Сразу же, как еще вкруговую я только услышал их стихи, я понял: вот ради чего ты сюда шел, вот — поэты и вот — стихи!

Символом, да и синонимом счастья у немцев служит свинья (Schwein), которую можно было в Средневековье получить в качестве утешительного приза (Trostpreis) на соревнованиях лучников, а после копилку изображали в виде этого животного. У русских, напротив, «подложить свинью» значит принести несчастье.

Возвращаясь в Нью-Йорк, я долгое время находился под впечатлением от встречи с Вольпиным. Чисто внешне он изменился мало, прежние горящие широко раскрытые глаза, но в их движении уже не было прежней хаотичности, и от этого устремлённый на тебя яркий взгляд почти завораживал.