Мнение

Рецензия на книгу Татьяны Янковской «Границы языка»

Рецензия на книгу Григора Апояна «Благовест от тебя. Твои вопросы, твои ответы»

Мнение

За грех Ахана, присвоившего красивую одежду, золото и серебро, наказан весь народ — нарушилось единство, как при отступничестве Раав. Польстившийся на запрещенные вещи бедолага перенес заклятие на себя, семью, скот, имущество — все подлежало уничтожению. Для укрепления растаявших сердец Всевышний посоветовал применить засаду — единственный случай военной тактики за всю компанию.

Реформистский иудаизм претендует на роль своего рода «еврейской интеллектуальной элиты» и, хотя его последователи до сих пор представляют собой микрогруппу в России (несколько сот человек), но у этого течения явно имеется будущее в нашей стране.

Еврейская тема неизменно присутствовала в разговорах репатриантов. Ряд высказываний носили откровенно антисемитский характер. Одни видели в евреях источник бед и сожалели, что геноцид не был доведен нацистами до конца, другие — что евреев допускают до руководящих постов и даже «выбирают в правительство».

Общая картина погрома совпадает с той, что дана в акте житомирской комиссии: «Доставляемых на Сенную площадь отправляли в казарму, где помещалась польская воинская часть. Там над ними проделывались самые гнусные издевательства и зверские истязания …»

«Мы оказались в тот краткий момент между арабскими сумерками Земли Израиля и тьмой, цвета кажутся яркими, как будто принадлежат другому миру и белые стены сияют в лунном свете. Через открытую дверь проникает много золотого света: фон для хозяина и хозяйки этого милого дома, которые вышли поприветствовать нас…»

Самый важный урок, который следует извлечь из первоначальной защиты Адамом Смитом свободной экономики как благотворного действия «невидимой руки» и из защиты Хайека спонтанного порядка как носителя экономической информации заключается в том, что свободная экономика — это экономика, реализуемая свободными существами. А свободные существа — существа ответственные.

Нарративы бывают разные — классовые, религиозные, расовые, мистические и т.д. В каждом есть что-то от реального мира, но есть всегда и принципиальная несовместимость с этим миром и… со всеми прочими нарративами, в противном случае возникает недопустимое усложнение картины. Сложность недопустима не только (и не столько) потому, что затрудняет ПОНИМАНИЕ, главная проблема в том, что она исключает ПОСТИЖЕНИЕ — а это совсем не то же самое.

Его взаимоотношения с Россией складываются неоднозначно. С одной стороны, он не мыслит себя без неё… А с другой стороны, «болезненно любя, быть нелюбимым», «сирая Родина шествует мимо»; «Когда Отчизне смертников не хватит, / Тогда Отчизна хватится тебя».

«…врезать в свой час дуба я всегда успею»

Есть сладость в классике моей: / она, как спелый плод, с ветвей / упавший, сохраняет сласть / былых эпох; и ей не пасть / под бурями последних дней — / но смысл засахарился в ней, / перебродил хмельною брагой...

Считайте меня иностранным агентом, / Своей паутины раскинувшим нити... / Вендиспансера постоянным клиентом... / Только в стихи мои загляните...

...он (Плеве) настойчиво повторял, что сам-то он вовсе не враг евреев; напротив он всегда “хотел бы сделать для них что-нибудь доброе, милосердное, признавая тогдашнее их положение убогим”. Современник приводит и такое его парадоксальное признание: "Если бы я был евреем, вероятно, был бы… врагом правительства".