Мнение

Влияние немцев на евреев очевидно сказывается на языке идиш — диалекте немецкого языка, и на немецких фамилиях большинства евреев-ашкенази… Но всё это есть лишь отдаленные последствия каких-то событий в немецкой и еврейской истории, начало которых уходит далеко в античные времена. Какие это были события? Интересно было заглянуть в ту эпоху и посмотреть на нее глазами ее современников.

Летом 1928 года он прибыл в Италию на математический конгресс в Болонью. Зарисский ждал консула несколько дней. Когда, наконец, они случайно встретились на улице возле консульства, они говорили в течение часа в основном о бейсболе. Оскар рассказал, что даже ходит в Америке смотреть игры, на что, улыбаясь, консул сказал: «Мне совершенно ясно, что вы будете хорошим американцем». Вскоре заветная виза была получена.

Я подождал, пока уймётся дрожание рук, и аккуратно дописал между текстом и подписями: «Экономических претензий к семье отъезжающей дочери не имеем.» Это была единственная фраза, требуемая ОВИРом. Дверь на выезд была взломана. Но дальнейшее требовало осторожности. Теперь нам придётся уезжать втайне не только от московских родичей, но и от жившей в Дарнице Тониной тётки. Если подделка будет обнаружена, мне не поздоровится.

Нет, мой директор новой школы Михаил Никитич Приходько не говорил, что я недостаточно знаю математику и русский язык и литературу — он просто распорядился поставить мне по обоим предметам на выпускных экзаменах четверки, при том, что во все предыдущие годы по этим предметам у меня всегда были только пятерки!

Под кровать на сей раз заполз дедушка. Он прижался спиной к самой стене, в глубине, а бабушка и еще какие-то женщины, среди них и мама, сели с краю и принялись за вязанье. Бандиты вошли, что-то негромко спросили, приказали женщинам встать, один из них, только немного пригнувшись, сунул дуло винтовки под свисавшее покрывало и выстрелил.

Конечно, внутри у каждого возникал нехороший холодок. В конце концов, мы все были никакие не диссиденты, а обычные советские люди и трепетали перед партийными органами и просто органами, теми самыми, которые вдохновили ГКЧП на подвиги. А тут нам выпало писать такую крамолу, о которой еще вчера подумать было страшно. И делалось это по приказу начальства.

Татьяна Лившиц-Азаз написала удивительную книжку: с одной стороны, в ней отражен частный опыт эмигранта, нашедшего свою духовную нишу в журналистике, а с другой, — на страницах книги идет откровенный разговор о жизненно важном предмете: о самоидентификации выходца из России, “построившего свой дом” в Израиле.

О книге Светланы Андроник «Островенное»

О книге Аксаны Халвицкой «Синопсис о сапиенсах»

О книге Владиславы Ильинской «Анекдоты о дожде»

О книге Бориса Вольфсона «Канатоходец, или После постмодерна»

О книге Дмитрия Близнюка «Снегопад в стиле модерн»

Заметки о романе «Полёт бабочки»

О книге Светланы Астрецовой «Зеркальный лабиринт»

О книге Александра Лазарева «Жисть»