Мнение

О романе «Amor» Анастасии Цветаевой

О книге «Белеет парус одинокий. Избранные стихотворения»

О новой книге Юлии Долгановских

Эту статью нас побудили написать многочисленные обращения и звонки в соцсетях, поступившие от наших друзей из разных регионов России. Они искренне ужасаются: «Как вы умудряетесь выживать в Белгороде, всеми кинутом и всеми плюнутом?»

В предыдущей статье, написанной нами в апреле 2024 года, мы рассказали о трагических событиях первой половины весны в нашем прифронтовом Белгороде и высказали предостережение в адрес пребывающего в беспечности российского общества — проблемы Белгорода коснутся всех.

Недавно интернет взорвала видеозапись с заявлением официального представителя Госдепа Мэтью Миллера о том, что в Белгороде почти не осталось мирных жителей, а сам город напичкан военными объектами, вследствие чего, он является «законной военной целью» для натовских ракет.

...For this reason, my mother had a lovely imagination and wrote what I suppose are lovely stories. I wouldn’t know. I have never read them.

... Порою в Русском книжном магазине №21, не сговариваясь, сбегали мы от жаркого, непомерно тщеславного лицедейства на сцене в отдельную специальную комнатку, где пивали с ним водку. При этом присутствовал и Алексей Цветков, но он с нами почему-то не пил...

...My dad never knew until later that Tatlin was his father. Nina brought Anatoly to Tatlin when he was at his last breath on a deathbed and told him "This is your real father."

Иванов умел работать в русском языке на самых его непредставимых глубинах. Он осторожно извлекал на свет Божий подлинные сокровища – тяжёлый, изнурительный труд. Как это непохоже на полоумные, полурусские бормотания Хлебникова. Иванов возвращал слову евангельский, иоанновский смысл, тогда как Хлебников производил череду животных звуков: Зинзивер, зинзивер!

Но где ж тут вольнодумство?! Какой-то противоречивый бичеватель при ближайшем рассмотрении оказывается совсем не тот безупречный воин света, каким его рисовали в школе. Кажется, разрушенье самовластья и начертание своих с Пушкиным имен на его обломках отнюдь не было заветной мечтой Чаадаева.

...Ведь лукавый, не искренний в своих помыслах “мастер”, имитирующий чувства, - едва ли не больший графоман, нежели неумелый, непонятно зачем взявшийся за марание бумаги неандерталец от поэтического слова.

С тех пор – «белое дело», Николай II, его семья и близкие, генерал Корнилов, адмирал Колчак и другие стали полноценными и, самое главное, живыми! героями его публикаций. Это сегодня сняты телесериалы, а книжные магазины завалены «былями и небылицами» об этих исторических личностях. Но в советской науке до определенного момента места им не было.

Второй же секундант – Филонов, к которому Шкловский пришёл советоваться, высказал свой вариант решения: «Я буду лупить обоих, и Мандельштама, и Хлебникова, покамест они не помирятся. Я не могу допустить, чтобы вновь убивали Пушкина. Всё, что вы здесь говорите, ничтожно».

...Тут Лернер и повторил своё четверостишие, сделав разъяснительную паузу перед рифмой на слово «звезда», и мерзкая суть подтекста стала всем ясна. Галаад вскочил и закатил мерзавцу крепкую оплеуху. Тот было занёс табуретку над головой, но драчунов растащили, а словарь литературных терминов пополнился новым понятием «пощёчина за паузу».