Мнение

Теперь в России призывают отказаться от международно признанных стандартов и баз данных и вместо них создать в России собственный индекс цитирования. Многие понимают, что речь идет об организации индекса, основанного на непроверенных или научно неподтвержденных ссылках в непризнанных в честной науке журналах или иных изданиях. По такому «индексу цитирования» жуликоватые «исследователи» будут иметь сколько-нибудь значимые показатели, а это даст им возможность оттеснять от научных должностей настоящих ученых.

Во всех ситуациях, когда прямое наблюдение фактов невозможно, единственный способ познания — это моделирование интересующих нас объектов и явлений. Именно так делается наука со времен Галилея. «Не существует ученых, которые постоянно не мыслили бы в терминах моделей — даже если они не признаются в этом ни другим, ни даже самим себе».

Общество и наука в России распались на мелкие кластеры. Поэтому в разы выросло число членов РАН и в еще большей степени упали компетентность и вклад ученых в России в мировую науку. Проходимцы от РАН заинтересованы в личном обогащении. Нормальные члены РАН — в сохранении своего маленького коллектива. Нормальным ни президент, ни президиум совершенно не нужны.

Посмотрим же — как продолжилась ‘Петербургская повесть” в жизни её создателя. Как тема поэмы преломляется в судьбах филологов-пушкинистов, под строгим взглядом Всадника на берегу Невы. Увидим не меркнущее с годами чудо, “божественный глагол”.

Горькая участь ленинградских поэтов эпохи новеченто сравнительно с поэтами московскими ни на крохотную секунду не противопоставляет Ленинград Москве в целом. Ленинград ни на тютельку не был лучше. Он был хуже. Страха было больше. Режим в обоих городах был одинаково подл, человеческий материал одинаково низок, а ведь город — это люди, не камни и деревья.

Игорь Сухих — ученый-литературовед, естественно было бы услышать от него объяснение противоречивых правил его коллег при установлении авторства. В нашем примере Коренев, почти наш современник, объявляется автором стихов, не предоставляя хронологически достаточно ранний автограф. В то же время, например, Дмитрию Веневитинову отказано в авторстве на стихотворение «Родина» только потому, что автограф не был найден.

Сейчас даже представить трудно силу его влияния на всех и вся в то время, силу его слова, мысли, и не только в России. Уже после первой мировой войны известный немецкий писатель Томас Манн даже так написал: «…и в дни, когда бушевала война, я часто думал о том, что она вряд ли посмела бы разразиться, если бы в четырнадцатом году глядели еще на мир зоркие и пронзительные серые глаза старца из Ясной Поляны».

Не исключено, что Тео, склонный обвинять себя в несчастьях брата, теперь считал себя виновным в его самоубийстве. В минувшие полтора года из-за женитьбы и рождения ребёнка он несколько отдалился от него. К тому же, став семейным человеком, сомневался, сможет ли по-прежнему обеспечивать ему полное материальное содержание. Не высказывая эти мысли прямо, он делился с Винсентом тревогой по причине нехватки денег.

Педологическая советская эпоха на государственном уровне — время от закрытия НЭПа до начала Большого террора, включая раскулачивание, ускорение индустриализации, Голодомор и внутрипартийную бойню. Такая высокая турбулентность затрудняет анализ любых процессов той эпохи.

Дед мой, Александр Дмитриевич Кузьминых, крестьянин деревни Жуковой Камышловского уезда Пермской губернии, родился в 1887, а умер в 1981 — прожил на свете почти полных 94 года и до конца жизни сохранил здравый ум, твердую память, активную любовь к рыбалке и пассивную нелюбовь к Советской власти.

На планерках Гусев кричал: «Падает тираж! Мы теряем миллионы. Нужны сиськи-письки!», две руководящие дамы в минуты редакционного затишья обсуждали в кабинете одной из них преимущества анального секса, это все могло коробить, но не отменяло радости от того, что вот заходишь в вагон метро — и полвагона читают твою статью.

Молодость. 1965 год. Послан исправляться на свежем воздухе «тунеядец» Иосиф Бродский, сидят в тюремном замке «идеологические разбойники» Синявский и Даниэль, отправлен на пенсию «по состоянию здоровья» Никита Сергеевич. По Москве бродит СМОГ, но и его дни уже сочтены. Я учусь в геологоразведочном институте, знакомств среди литераторов почти не имею.

Конечно, с позиции тех, кто и не пытался ничего сделать, сегодня можно воротить нос от некоторых слов или цитат. Конечно, есть у нас и пара десятков авторов самиздата, которые никакую идеологическую дань не платили. Честь им и хвала. Но для меня важнее всего были реформы, и для этого надо было использовать легальные издательства и школы с сотнями тысяч слушателей.

Рельеф — выразительный и живописный ледниково-моренный: озы, камы, друмлины, совершенно как в университетском учебнике по геоморфологии, много озёр. Земля распахана процентов на 20, но то, что превращено в сельхозугодья, действительно работает и плодоносит, а не заброшено, как в соседней Псковщине.

Смех в зале — огромная развратительная силища, которая так и втягивает: тебе хочется еще и еще испытать это сильнейшее, почти физиологическое наслаждение. Но смех возбуждает к творчеству. Смех — это свобода. Обожаю, когда зритель аплодирует, когда он неистовствует…