Мнение

Ионатан — самая трагичная фигура цикла рассказов о Шауле и о Давиде. Он раздираем между любовью к Давиду и преданностью отцу. Ионатан предупреждает Давида о намерении отца убить его и просит укрыться. Тем временем он заговорит с отцом о Давиде и отцовские слова ему передаст. Шауль словам сына, просящего его не грешить против Давида, не проливать крови невинной, «ни за что убивая», внимает.

Богу противостоит Сатан, существо могущественное, но вовсе не всемогущее. Иов теряет всё — Иову, выдержавшему испытания, всё возвращается. И все наши рассуждения были бы натяжкой, если бы всё не начиналось так: «Был человек в земле Уц, имя его Иов; и был человек этот непорочен, справедлив и богобоязнен, и удалялся от зла». Значит, не «за что», а «для чего».

Менахем Бегин приказал покинуть экипажу судно, но сам оставался на борту до конца, сошел в шлюпку одним из последних и велел бойцам Эцеля сложить оружие. Сам Бегин говорил впоследствии, что из всех услуг, которые он когда-либо оказал государству Израиль, самой большой было его решение любой ценой избежать гражданской войны.

Заведующая музеем им. Кирова в Санкт-Петербурге Татьяна Сухарникова насчитала пять или шесть человек, которые, якобы, вынимали наган из рук Николаева, а также забирали у него документы. Она поставила под сомнение все показания и воспоминания, в которых говорилось об этой сцене.

Во второй половине 1940-х гг. продолжились чистки партийных организаций и советских учреждений. Прежде всего, они отразились на людях, имевших родственников за границей, главным образом в Соединенных Штатах Америки, Англии, Франции и Израиле, в 1949‒1953 гг. Серьезным проступком считалось сокрытие социального происхождения родных и близких.

В настоящей статье рассматриваются иудейские общины и иудеи вне общин в христианских странах во времена эпохи Просвещения в Европе. В контексте истории европейского Просвещения в среде христианских народов Европы существовали иудейские общины, а вне общин находились светские граждане иудейской национальности, а также религиозные граждане иудейской национальности и иудейского вероисповедания.

Мне было необходимо продемонстрировать путь в науку человека, как говорили мои друзья, с биографией советского ангела, но с одним весьма существенным изъяном — записью «еврей» в паспорте. Знали об этом только два человека — членкор и я. Догадался еще один — Виктор Некрасов.

Лука приехал в Израиль в 1913-ом году из Астрахани, из еврейской семьи, в которой детей обучали ивриту… Пятнадцатилетним он прибыл в Израиль и написал семье, что остаётся… Оказавшись в безвыходной ситуации постоянного надзора британцев и отсутствии материальных средств (вся коммунистическая деятельность в Палестине велась им на волонтерской основе), единственным выходом представлялся возврат в Россию.

Идиш прошел через мою жизнь — от волшебного идиша моего детства, на котором говорили бабушка и дедушка, через гордое еврейство моего отца, до роли Ребецин моей дочери. Хотя сегодня, годы, десятилетия спустя после смерти моих бабушки и дедушки, я давно уже перестал понимать разговоры на идиш, да и слышу их крайне редко, не вживую, в немногих фильмах, я по-прежнему очарован магией этого языка.

Микеланджело знал анатомию как никто. Ему знакомый священник давал ключ от мертвецкой, и оба страшно рисковали, так как церковь категорически запрещала вскрытие трупов людей. Только животных. Между тем, чтобы достоверно изобразить человека, надо знать всё о том, как он устроен и снаружи, и внутри. Но он понимал: должно быть иногда и не так, как в жизни.

Конечно, архитектором Аушвица было национальное германское государство… А вокруг него в Европе была уйма других государств, столь же национальных, но постройки возводили они почему-то другие. Зато было по соседству еще государство — ни разу не национальное, а вовсе империя, вот она-то как раз создала Колыму и тоже миллионами убивала людей, которые ей не сделали ничего плохого.

Конституция — это не бумажка на столе, над которым склонились философы, записывая свои мысли. Это правила управления обществом, уже сформированного историей и обычаем уважать закон. Сообщество, которое оказалось в руках отцов-основателей, уже было сформировано протестантской религией и общим правом. Американский народ унаследовал привычки полагаться на собственные силы и признавать свою ответственность, и это дало почву для убеждения, что граждане способны управлять собой.

История творилась в споре разных мнений и интересов, но с общим сознанием уникальности Америки, общей лояльности ее идеалам, Конституции, в том числе к нарративу ее истории (становящемуся мифом, когда демократия умирает). Она началась усилиями ее отцов найти баланс между свободой и равенством, и сегодня мы видим, как эти два идеала, изначально заложенные в американскую демократию, оказываются в состоянии разрушающего противостояния.

Голосование проводилось по обычной схеме: каждый член жюри, в которое входили члены редколлегии, победителя прошлогоднего конкурса «Автор года» и друзья Портала, отмеченные в Зале Славы прошлого года, выделял трех лучших, по его мнению, кандидатов. Они получали 3, 2 и 1 балл, соответственно. Затем баллы суммировались и определялся победитель, набравший наибольшую сумму баллов, и два лауреата, чьи суммы баллов идут следом.

Давид — второй царь Израиля. Первый — Шауль, репетиция царства, показавшая Давиду, каким оно быть не должно. Шауля, возвышающегося в любой толпе, в любом окружении, власть подмяла, сознание его разодрав, ввергла в безумие. Давид, в толпе незаметный, над властью поднялся, с ее тяжестью сумел совладать. Шаулевы простодушные времена сменились Давидовой государственной изначальностью, буйной, отважной, чтобы начать при Шломо костенеть.