Мнение

Несколько лет назад я еще думала, что сильно гуманные заграничные «юдофилы» стремятся к уничтожению нашего государства, поскольку считают его неполезным для собственного выживания. Увы, я ошибалась: ради утопии они по-большевистски честно согласны пожертвовать и собственной цивилизацией.

Белая Книга 1939 года, в сущности, отменяла Декларацию Бальфура. Жаботинский, говоря о «…возможном понижении обязательств…», оказался просто безудержным оптимистом. Англия не понизила свой вексель — она его порвала. По всей еврейской Палестине прошли отчаянные демонстрации протеста.

Тот факт, что Обама на протяжении двадцати лет был членом церкви Троицы (UCC), нисколько не мешает некоторым считать его мусульманином. Ну не явным, так скрытым. Скрытый антисемит и скрытый мусульманин. Так этим людям легче объяснять его взгляды и действия. Другие мотивы искать затруднительно, да и зачем, когда и так все понятно.

В 1963-м только что вышедший номер «Вечернего Ленинграда»: там выделялся фельетон «Окололитературный трутень», который Бродского буквально изничтожал. Тон пасквиля был ужасающ: «Этот пигмей, самоуверенно карабкающийся на Парнас»… В 1987-м Бродский стал лауреатом Нобелевской премии.

Русские — имя собирательное; никогда они не были племенем, всегда — смесью племён. Рюрик пришел княжить над славянами, над чудью (эстонцами) и над весью (вепсами), а сам скандинав был. Уже при Рюрике перед нами империя в эмбрионе: три племени в связке под общим финским именем Русь. С захватом Киева к ним добавятся евреи и хазары.

Еврейские хозяйства были построены по принципу отказа от частной собственности в пользу общественного сектора и искусственно поддерживались государством, находились под жестким контролем партийных комитетов, были подотчетны в своих действиях перед Советами и не обладали экономической свободой.

Чего-то волосы под каской шевелятся?/ Должно быть, ветер каску продувает./ Скорее бы до бруствера добраться/ И прихвастнуть, что страшно не бывает.

Сколько раз поднимался я под самую крышу БДТ, в его кабинетик, освящённый портретами Чайковского и Бетховена, Дюка Эллингтона и Сергея Юрского. А шкаф, плотно забитый нотами, хранил его мелодии. И стояло рядом пианино марки «Красный Октябрь», с которого обычно всё и начиналось…

Херсонский… опирается на трансцендентное — в частности, на прозрение и метафизическое переживание пустоты, у Бродского главное — имманентное движение времени. Это разные поэтики. У Херсонского — движение по вертикали, у Бродского — по горизонтали. Ни одна не хуже.

Альберт Эйнштейн как-то сказал, что евреи не лучше других, не хуже других, они просто другие. Это высказывание служило мне некоторым утешением, когда я встречал евреев-подлецов, евреев-подонков. Слабым утешением оно служит и сейчас, когда в еврейском государстве я вижу избыточное количество евреев-подонков, разрушающих свою страну, свое единственное в мире убежище.

До сих пор не перестаю удивляться, как в те страшные «совковые» годы родителям удавалось сохранить привычную для нашей семьи неназойливую атмосферу «идишкайт» (еврейство), которая не могла не влиять на весь уклад нашей жизни. Конечно, никто из нас не ходил в синагогу, тогда ее попросту в городе не было, но у нас в доме широко бытовал идиш, а между собой родители свободно изъяснялись еще и на древнееврейском языке.

Неужели не вытравить из памяти время, когда боялись мы даже собственной тени и «внутренний редактор» причесывал нас в походке, в реакциях под стандарт?! Сколько можно терять себя даже в Израиле… О, евреи до сих пор самые лучшие русские, американцы, французы, ирландцы, китайцы!…

Все основные интеллектуальные достижения Западной цивилизации, некогда хранимые Академическим миром, в наши дни остаются достоянием лишь кучки стареющих аутсайдеров. Их мысли невозможно услышать с профессорских кафедр, но пока еще их можно обнаружить в мировой паутине. Пока.

Говоря о преимуществах советского социализма и неизлечимых язвах загнивающего Запада, мои просветители оперировали хорошо знакомыми мне марксистко-ленинскими аргументами. Я быстро сообразил, что передо мной люди верующие, зашоренные, каким я был сам еще сравнительно недавно, почти до конца 1950-х.

Российская Империя, подобно Вороньей Слободке, полыхает подожженная одновременно со всех сторон: горят ее прежние окраины — Украина, Белоруссия, Киргизия, Грузия, Карабах. Внутри страны тоже неспокойно. А посему предсказывать, что может произойти в этих условиях через год-другой, — занятие сколь трудно, столь и неблагодарное.