Мнение

Несчастье постигло Нейгауза в ноябре 1942 года. Как немец, да ещё трижды отказавшийся эвакуироваться из Москвы, он был арестован, обвинён в том, что дожидался прихода фашистов, подвергнут пыткам (четыре вывода на расстрел), после чего подписал все пункты обвинения и ждал приговора. Всё это время Гилельс навещал семью арестованного....

...Он сразу разучился рисовать и с ужасом обнаружил свое внешнее сходство с Гитлером. Подлинное же сходство было с совершенно другим человеком – с автором книги «Цветочки» – проповедовавшим птицам нищим монахом Франциском Ассизским. У Володи Яковлева тоже ничего не было – ни дома, ни имущества, ни даже права распоряжаться собой...

А. Ф. – Старики слишком упорно держатся за свои взгляды. Вот почему туземцы островов Фиджи убивают своих родителей, когда те стареют. Таким образом, они облегчают ход эволюции, тогда как мы тормозим его, создавая академии.

Да, только очень великий художник мог нарисовать эту грандиозную картину человеческих жизней и судеб во дни той беспримерной схватки с фашизмом, собрать и переплести их, найти ту единственную правду той войны и того мира, которая непостижимым образом объяснила «внешне бессмысленную связь расколотых образов и световых пятен».

Подавляющее большинство красноармейцев (80%) составляли в то время вчерашние крестьяне. Этих людей советское государство в конце 1920-х – начале 1930-х годов лишило земли. Миллионы членов крестьянских семей были репрессированы и сосланы в Сибирь. Немудрено, что у красноармейцев-крестьян не было никакого настроения воевать за такое государство.

Изучение истории — в большой степени работа над ошибками. Я уверен, что сегодня, особенно сегодня, есть смысл вспомнить общую предвоенную ситуацию в Европе — весьма паршивую ситуацию, и попробовать понять, почему даже на общем плохом фоне Франция оказалась в совсем плохой.

Даркей шалом представляет собой сильную форму modus vivendi либерализма — ряд принципов, побуждающих нас жить мирно с людьми, чьи убеждения и путь жизни несовместимы с нашими. Несмотря на глубокие различия, мы должны разделять общее гражданство и вносить свой вклад в благосостояние других общин.

В иудаизме перевод Торы на греческий язык явился плодом труда выдающихся учёных раввинов. Тем не менее, в Иерусалимском Талмуде этот перевод был признан большой бедой. Его неприятие было следствием убежденности, что «никакой перевод не покрывает все возможные смыслы первоначального текста. Неизбежно, что любой перевод — это интерпретация, он не может иметь абсолютного характера ибо то, что сказано на иврите, не тождественно сказанному на другом языке».

В Израиле нет религиозного принуждения. Есть светское принуждение. Возможно, это — не позиция широкой публики, но именно так харедим воспринимают вещи. Оглядываясь вокруг, они видят навязывание ценностей, которые они отвергают, поведения, которое их расстраивает, публичного дискурса, который они не разделяют.

Верующих среди евреев, конечно, больше, чем носящих кипу, и уж, конечно, гораздо больше, чем тех, которые поверх кипы надевают еще и шляпу. А соблюдающих демократическую традицию в нашей стране еще больше, хотя уже соблюдение этих правил не носит видимых внешних признаков. Демократия — это, конечно, тоже игра.

В наши дни, по крайней мере, половина курсантов — это религиозные сионисты. В недалёком будущем они составят большинство офицерского корпуса ЦАХАЛа. У них очень сильна мотивация стать хорошими военными профессионалами, надёжными защитниками нашей страны. А в современных армиях для победы в бою интеллектуальный уровень воинов важнее, чем численность войск.

Плавно переходим в спальню, белье изысканное, и… ничего не получается. Я колючий и скованный. Позавчера весь вечер ходил с ней по пляжу возбужденный. Сегодня, когда увидел ее сообщение, и во время танца — тоже. А тут вдруг скрутило, как судорога.

Думается, позицию, изложенную в рассматриваемом стихотворении, Вергелис исповедовал всегда. А факт «временного его служения одному из ужаснейших в истории режимов» имел жертвенную цель спасти жалкие остатки уничтожения еврейской культуры в СССР, и тем самым бороться против совершенного Сталиным геноцида евреев в стране.

В результате во всей Европе возник и неудержимо крепнет не левый, как кому-то кажется, а правый крен. Защитники консервативных ценностей ситуативно блокируются с правыми экстремистами и забирают себе все больше и больше голосов и власти, а Орбан в Венгрии даже заполучил диктаторские полномочия.

Тот гиюр, что описан в Мишне, и тот, что требует сейчас ортодоксальный раввинат — это, как говорят в Одессе, две большие разницы. Нынешнее отношение к гиюру, возможно, самый большой отход от системы ценностей, провозглашаемых Торой, ведь там от нас неоднократно требуется возлюбить гера-пришельца.