Интервью

«Для того чтобы бороться со злом, нужно перестать им быть. Я не верю в то, что одну часть зла можно натравить каким-то хитроумным образом на другую, и уж тем более это не получится сделать внутри самого человека. Я верю в Бога потому, что Бог есть Свет и в Нем нет никакой тьмы. Я — всего лишь идеалист? Может быть. Но я уже говорил, что несовершенство моей веры не доказывает небытие Бога. Человека нужно оставить в покое, чтобы он наконец-то осознал сам себя и из нравственной игрушки, нравственного электората, в которую его превращает политическая жизнь, стал просто человеком…»

«Хочу, чтобы в нашу литературу ворвалась гурьба молодых гениальных поэтов и прозаиков, как это случилось в период благословенного Серебряного века. А новый век литературного ренессанса пусть будущие литературоведы назовут Платиновым…»

«Что касается классической русской литературы… Это лучший воспитатель, в ней этическое совпадает с эстетическим (добро и зло; красота и уродство). В пространстве литературных образов необходимо вопрошание, сократический и герменевтический диалог, в том числе с автором произведения, полилог...»

«Литературный критик сегодня проиграет, если будет сидеть и ждать читателя. Он должен сам идти к нему, т.е. встречаться, увлекать, заинтересовывать его — и критикой, и литературой…»

«Искать мудрость необходимо, прежде всего, не во внешней среде, ибо если внутренний мир наш пуст, а все заботы связаны с достижением сугубо земных благ, то понимания того, что есть истина и мудрость, мы не достигнем. Почаще обращайтесь к Евангелию, именно в Его глубочайшей простоте скрыты возможности верной оценки и изучаемых систем, и того, что происходит в личной жизни…»

«Будьте готовы к битью. Ибо литература — это неблагодарный, каторжный труд на износ. Это безденежье и рушащиеся семьи. Это указательные пальцы у висков ваших многочисленных недругов. И это крайне редкие удачи. Но зато, если удачи есть — это великое счастье!»

«Появилось в последнее время такое обозначение — “православная проза”. Осмысление и описание увиденного в жизни с точки зрения православного человека. Присутствует здесь еще более узкое направление — “иерейская проза” или “проза священников”. Есть, можно сказать, свои “лидеры”: протоиереи Николай Агафонов и Ярослав Шипов. Пишут конкретно, без приукрас и придурашливых воздыханий о жизни воцерковленных людей или тех, кто только еще на пути к Богу, не льют елей и розовую водичку. Стараюсь быть в этом ряду со своей прозой…»

«Появится автор или даже отдельная вещь, которая взорвет страну. Этим потрясением возродится литературный процесс. О формах его воплощения судить не берусь, но сетевые забавы сменятся настоящим. Это неизбежно. И русская литература с нашим, не западным каноном предъявит миру эталонные образцы и установит планку…»

«Поскольку начинал я со страшилок, то в свое время умудрился прочесть почти всего Стивена Кинга. И на тот момент считал его лучшим писателем на свете. Нынче, конечно, отношение изменилось. Как автора я его по-прежнему уважаю, но читать уже не могу…»

«Честный демократизм, честный гуманизм, честная социальная справедливость, честный патриотизм — когда литератор хитрит на этот счет, то… нет зависти касательно его успехов…»

Градштейн, вроде бы, первым начал заниматься дифференциальными уравнениями с малым параметром при старшей производной. А потом эта тематика понравилась Тихонову. И Градштейн где-то высказался, что, мол, Тихонов публикует то, что у меня уже было сделано.

«Цель монографии — познакомить читателя с многообразными проявлениями нынешней литературы, в том числе “в отражениях” — в живых лицах и высказываниях современных писателей…»

«Нельзя писать ради корысти, нельзя не видеть в читателе единомышленника и собеседника. Хотя сказать новое слово — это значит идти против общего мнения, против “толпы”…»

«Когда человек выражает словами не то, что ощущает на самом деле, это — распад личности, катастрофа. Лицемерие и ложь в жизни не приводят к таким печальным последствиям. В творчестве — упаси вас Бог врать!..»

«Серьезное отношение к чему-то и каждодневный труд могут сочетаться с легкостью, везением, трансцендентным каким-то узнаванием, подключением других (даже потусторонних!) сил...»