Повесть

Однажды, просматривая старые пожелтевшие номера «Роман-газеты», которую выписывали мои родители, я остановился на необычном высказывании: «Загадка поэмы — в ее простоте, а простота труднее всего в постижении, потому как она никогда не присутствует в нашей суетной повседневности, исключая детство, а оно во всю оставшуюся жизнь кажется нам то ли сном, похожим на явь, то ли явью, похожей на сон».

Рукопись, оказавшаяся в нашем распоряжении, не могла быть опубликована в первоначальном виде. Издательство сочло необходимым оговорить это обстоятельство по той причине, что приглашенный автор, имя которого останется коммерческой тайной, положил документальные материалы в основу самобытного повествования, применив, таким образом, художественный прием, оправданность которого целиком лежит на его совести. Многое в тексте мы вымарали, где-то расставили знаки препинания, исправили орфографические ошибки. Но мы закрыли, к примеру, глаза на тот факт, что героиня никак не могла быть свидетельницей ряда событий, о которых — как может показаться из текста — рассказывает лично.

Если верить словам Бальдура фон Шираха, присутствовавшего на конференции, во все время речи Гиммлера в зале царила полная тишина. А когда, уже после речи, гауляйтеры Рейха были приглашены Борманом закусить, и расселись по своим столам, они ели молча и избегали смотреть друг на друга.

Трудно представить Каштанку, занятую литературным творчеством. В этом ее главное отличие от Моти, которая буквально на первых страницах заявляет: «История! Записки о семье Дырочкиных!.. Никто, клянусь, никто кроме меня, такое выдюжить не способен».

(журнальный вариант)

(Окончание. Начало в № 1-2, 2012)

(повесть ассоциаций)

Районное начальство понимало, что ленинградский детдом осенен вниманием областного начальства. Не дать навоз детдому — дело политическое. А с колхозниками церемониться никому и в голову не приходило. Тем более, что колхозное хозяйство было уже так развалено, что его парой подвод с навозом уже не спасешь.

Проблема соотношения целесообразности и красоты в шахматах существует еще со времен арабского предка современной игры — шатранджа. Уже тысячу лет назад алии (тогдашние гроссмейстеры) составляли искусственные композиции — мансубы, отличавшиеся оригинальными замыслами и остроумными решениями. В них истина постигалась не с помощью холодного расчета, а исходя из эстетики и духовной гармонии.

Старик, проснувшись, не спешил вставать и думал о покойной жене — она приснилась ему прошедшей ночью. В раздумьях он что-то сказал вслух самому себе и, вздыхая, поднялся, а потом присел на край кровати. Несколько минут его сухощавая фигура оставалась неподвижной, затем старик начал медленно поворачивать голову в разные стороны, а когда у него стали зябнуть ноги, включил ночник, неторопливо оделся и отправился на кухню.

В Нью-Йорке или Чикаго Иов смешон… даже не смешон, это я неправильно выразился — он просто не смотрится, теряется среди витрин, рекламных огней и бродячих проповедников всех возможных религий и политических теорий. А его вопрос к богу — просто один из товаров или реклама его. А поскольку у него нет рекламных огней, роста он среднего, голос не слишком зычный, то, по всей вероятности, его обойдут, не заметят прохожие, в лучшем случае бросят медяк на поживу.