Повесть

Тридцать пять лет назад я последний раз в своей жизни сдавал экзамен по физике. Более нелепого занятия я вообще не припомню. Ничего, ровно ничего из того, что я тогда мучительно запоминал, никогда и нигде в реальной жизни не пригодилось. Сдал я где-то в полдень, а часам к девяти вечера половина формул была утоплена в алкоголе. В течение, наверное, месяца благополучно умерла почти вся вторая половина и только одна какая-то особенно муторная последовательность символов болталась в голове еще с год, пока я не упал с мотоцикла… Без физики я чувствую себя прекрасно до сих пор. Для меня это так и осталось баловством, вроде балета или шахмат: явление вроде бы есть, а толку с него — ноль.

Почти документальная повесть

Там, где оказался отец, оказались миллионы других, согнанных войной со всех концов Европы. К тому времени среди них уже не было ни бедных, ни богатых, у них не осталось ни любимой работы, ни семейных забот. Большинство, потеряв прошлое, теряли надежду на будущее, образовавшуюся пустоту в душах быстро заполнял страх, его сменяло безразличие к себе и окружающим, безоговорочное повиновение «судьбе».

В какой-то момент, видимо, количество расхождений между теорией социализма и практикой социалистического мира превысило критическую массу в сознании певца. Он всерьёз собрался назад в Америку. Начались постоянные ссоры и скандалы с женой. Некоторым эмигрантам из бывшего СССР похожие семейные ситуации и конфликты хорошо знакомы.

Мини-повесть

Дом наш стоял над самой балкой. Так называли глубокий и широкий овраг, извилисто тянувшийся от географического центра города к речке Кошевой, правому рукаву Днепра. Все, что за балкой, получило название Забалка, частный сектор. Дома, саманные и каменные, крыши, железные и камышовые, черепица, акации, клены, палисадники… Розовые мальвы — “собачья роза”… Сады.

“Прошлого года я, как Герцен, записался в граждане кантона Ури. Там я уже купил маленький дом. У меня еще есть двенадцать тысяч рублей; мы поедем и будем там жить вечно. Место очень скучное, ущелье; горы теснят зрение и мысль. Очень мрачное”. Ф. М. Достоевский, “Бесы”

Литература Новосибирска

Романтика, подвиги, приключения, любовь, мистика, размышления и высокие помыслы героев – есть в книге все, что делает ее интересной читателю. И все же главной чертой романа является его идеологическая насыщенность. Дизраэли сталкивает различные взгляды на решение еврейской проблемы.

Даже мой папа, вообще не склонный выносить какую бы там ни было оценку мужской внешности, называл его Червонным валетом. Сережка был безупречно красив, и о такой модели мог бы мечтать любой художник. Главы из повести.

Это, скорее, конец повествования, а не начало, эпилог на месте пролога. Так бывает?.. Не знаю, может быть, знаете вы…