Эссе

Основное же, золотое, сутью бывшее СМОГа, ядро было с маху, без всякой жалости, без раздумий излишних, жестоко, так, чтоб выжить было нельзя, как намечено было, режимом, посреди бесчасья, в стране драгоценной нашей, разбито.

Понуждать людей пить спитой грузинский чай второго сорта и, скажем, прививать отвращение к высокой литературе, преподавая ее по методикам министерства просвещения, ставящим во главу угла образ лишнего человека ― это явления (да нет, не явления ― преступления) одного порядка.

Давать представление — страсть русских, и ей они предаются безоглядно. Если национальный интерес, которым руководствуются национальные лидеры, есть не что иное, как совокупный интерес индивидов, образующих нацию, то сразу многое становится на свои места и не нуждается в объяснениях.

Молодой июнь, текучий, как ясная речная вода. Это к июлю лето загустеет, округлится и встанет шаром, громадным комом под горло. Пока оно подвижно, проточно, чутко дышит — хотя, конечно, уже замедляется; появляются в нём первые тяжи густоты.

Истинным несчастьем, хуже всякой саранчи, была в ту пору в Западной Сибири Продразверстка, дошедшая до выгребания посевного зерна. Нашему брату-горожанину понять трудно, а для потомственного земледела зерно на посев всегда было святыней покруче Богородицы.

Сюжет романа прост и будто бы приходит зловещим отголоском оптимистической эпохи книг Герберта Уэллса или Беляева. В свое время тайная лаборатория, упеченная в Соловецкий лагерь по высочайшему указанию власти, одержимой манией бессмертия, проводила исследования по замораживанию человека с целью возвращения к жизни в будущем.

Скромность и смирение были для него главными жизненными ценностями, ибо заносчивость – это, воистину, идолопоклонство. Он предостерегал и остерегался сам впадать в гнев, зависть, лесть; он требовал не ругать и не клясться и принять себе за правило в жизни: «Не делай скрытно то, что ты стесняешься сделать открыто».

Сам процесс поступления в институт оставил в памяти Арнессы горький привкус. В те годы в высшие учебные заведения медалистов принимали вне конкурса, без экзаменов. Из Барнаула в Ленинград было выслано письмо с документами медалистки, на которое прислали ответ с тремя вопросами: 1) Где Вы были во время войны? 2) Ваше Социальное происхождение? 3) Ваша Национальность?

Ему было всего двадцать лет, когда он писал эти печальные, полные мук строки. И не более четырёх лет прожил он после того. Вся его жизнь продолжалась лишь 24 года. Но за эту короткую жизнь он успел обогатить ивритскую литературу подлинными сокровищами.

Но шел 1918 год, и в актовом зале проводились не только школьные вечера, но и городские собрания и митинги. Старшеклассники выбрали учком. Занятия шли ещё регулярно, но дисциплина рушилась на глазах, кокарды с фуражек поснимали.

Еще в 1946 году секретарь ЦК ВКП(б) А. А. Кузнецов распорядился проверить национальный состав в ведущих научно-исследовательских институтах АН СССР. По результатам проверки, представленным 31 октября 1946 года, из 110 заведующих лабораториями 30 были евреями, из 765 научных сотрудников было 208 евреев, из 80 аспирантов 60 были евреями.

Жена проскуровского полицмейстера исполняла обязанности председателя местного Красного Креста. Генфер сделал ловкий ход: он внёс сторублёвое пожертвование в пользу Красного Креста и пригласил полицмейстера с супругой в театр на премьеру пьесы Аншеля Шора «Человеком надо быть». Высокие гости посетили спектакль. Отсидели одно действие, поблагодарили и покинули театр.

Многие годы мелодии, написанные или обработанные композитором Исааком Натаном, оставались скорее литературным, а не музыкальным фактом. К счастью, мы живем в мире, полном не только ужасов, но и приятных сенсаций и открытий. Музыка Исаака Натана зазвучала снова! Разумеется, в волшебном интернете!

Письма рассказывают, о чем человек думал, когда шел на войну, находился на передовой, готовился к атаке, участвовал в бою, а когда бой затих, то остывающим краешком сознания успевал подумать, что остался жив. Письма представляли собой общение близких людей, которые делились сокровенным, заботами и радостями, передавали свои мысли, чувства, эмоции, надежды.

Можно понять сторонников ортодоксального иудаизма в их стремлении оберегать чистоту и единство Торы от вторжения в нее инородных элементов, создавать ограду для нее. Тем более, что понятие тарбут как перевод слова культура имеет в Танахе, в основном, отрицательную коннотацию ‒ как привычки и образ жизни других народов, живущих не по Торе.