Эссе

Из Аджарии и Абхазии были депортированы не только греки и армяне, но и турки, курды мусульмане и изиды (езиды), иранские евреи, болгары ― Грузия освобождалась от нетитульной части населения.

Сейчас, много лет спустя после ухода наших родителей, взявшись за написание этих воспоминаний об отце, мы поняли очень важную вещь. В нашей семье мы все любили друг друга, но почти никогда не говорили друг другу об этом. И исходила эта сдержанность в проявлении чувств от папы, а мы, воспитанные им, воспринимали эту сдержанность как норму и никогда не говорили о том, как мы нужны друг другу и как нам хорошо вместе.

Изначально это были личные заметки, которые я набросал для себя и, в наивном родительском самомнении, для своего сына. Прочитал написанное и увидел, что многое принадлежит не только мне, но также моему времени. Как срез жизни поколения глазами очевидца, как свидетельства уходящей эпохи. Тогда я решил опубликовать их, полагая, что люди посторонние сами решат, интересно ли им.

Категория «плагиатор», т.е. «литературный вор», как и вор обычный – не количественная, а качественная. Тот, кто украл один кошелек, становится таким же вором, как и тот, кто украл уже 400. Нельзя быть «чуть-чуть плагиатором», и грех интеллектуального воровства не перевесят годы безупречной работы.

Расправиться с Д.А. было труднее, чем с рядовым членом партии, поскольку участников войны в то время было принято, по выражению Галича, «…ежедневно бесстыдными славить фанфарами» (вместо того, чтобы обеспечить им человеческие условия жизни), хотя травили его изрядно.

Этому человеку и достался трудный и почетный жребий — собрать все ценное, что сделали предшественники, все, что было разрозненно, разбросано в разных жанрах оркестровой музыки; собрать и переплавить в законченную, классически ясную и разумную форму симфонии.

Художник, человек с душою Бога и внешностью простолюдина, вложил в эту работу свою тоску по красоте и совершенству. Сила ее так велика, что созданное им превосходит земные образцы. Устраняет земную, материальную жизнь, как что-то лишнее и ненужное.

Гораздо больше, чем интересный пример, может дать постановка проблемы. «Видели ли вы когда-нибудь, как пьет муха из капли воды, например, на столе? Она подходит к капле, упираясь вперед лапками, вставляет хоботок в каплю и пьет. А чего же она упирается? Что произойдет, если она не будет упираться, да еще и хоботок всунет глубоко в каплю?»

Саша был не тусовочный человек, говоря нынешним языком, а компанейским, поэтому он и его новая жена Наталья Чепрасова любили большие семейные сборища. Говоря спортивным языком, это сплачивало команду. Сама Наталья ради такой яркой жизни бросила своего скучного бельгийского мужа-миллионера и ввязалась в Сашины авантюры.

С этого времени у нас началась и в рабочем плане полноценная совместная жизнь в одной лаборатории. Мы были редкой супружеской парой, проводившей вместе 24 часа в сутки на протяжении более 30 лет без единого перерыва.

В коктебельском мире она была — Мусей, так звал её Волошин, и волошинские акварели, именно с таким обращением к ней в дарственных надписях, висели на стенах в её доме, — тогда как её старинная подруга, вдова Волошина, Мария Степановна, была — Марусей.

Когда речь идет о любви, даже такой обугленной и искаженной, как у героев этого драматурга, важно то, что человек испытывает, а не то, на кого она направлена. “Бог не в любимом, а в любящем”, — написал Томас Манн в рассказе “Смерть в Венеции”.

И кажется мне, что надо при всякой возможности запасаться радостью впрок, на все несчастья и потери вперёд ― везде, где придётся, набивать ею полные карманы. Чтобы всегда был золотой запас чувства беспричинной и недоказуемой ценности бытия: золотые угольки, которыми мы потом, когда придётся, будем освещать себе мрак.

Ну вот, скоро зажжется желтой мимозой электрическая лампочка на длинном шнуре, и тени буковок, учась плавать без спасательного круга, утонут в белом безмолвии листа. Я спасу их, я вытащу их на свет из бездны немоты. Я дам им имена, как когда-то Адам давал имена птицам, рыбам, животным. Переводные картинки я переведу на язык людей, а позже занесу их в словарь поэзии.

Квинтэссенцией общественной деятельности Анатолия Якобсона, члена Инициативной группы по защите прав человека в СССР и редактора неподцензурной «Хроники текущих событий», было активное нравственное ненасильственное сопротивление советскому режиму — «обыкновенному социализму».