Эссе

Рассказ-биография приобретает черты приключенческой повести с элементами расследования. По ходу писатель успевает нам поведать о великих немецких физиках и их работе, рассказать об истории двух крупнейших немецких университетов, хорошо известных в России, Геттингенском и Гейдельбергском, нарисовать картину зарождения и развития национал-социализма в Германии, окунуть нас в гущу еврейского вопроса.

Некоторыми филологами замечено: поэт, сочиняя, дистанцируется от языка; слова при этом будто бы отвязываются от вещей и ситуаций, а интонационные паузы превращаются в ещё одну разновидность звуков и слов. И язык отбрасывает униформу устоявшегося кода. Так, поэзия становится высшею формой игры со словами.

История двух автографов

Это было очень мрачное время, антисемитизм шел сверху при интенсивной и жизнерадостной поддержке снизу. В газетах, очередях, городском транспорте и в нашей коммунальной квартире, вместившей к тому времени шесть очень разных семей, громко и бесцеремонно, ничуть не стесняясь, говорили о евреях-вредителях, отравителях, паразитах, расхитителях, безродных космополитах и т. д.

Судьба ее и как поэта и как человека столь необычна, что продолжает тревожить сердце и будоражить мысль каждого, кто читает или слышит о ней...

«Для тех, кто наделен обостренной способностью видеть и слышать, мир полон таких знаков: они светят этим людям сквозь ветхую ткань бытия и что-то шепчут в полной тишине. Но подобные личности редки, в недавние века их уничтожили почти всех. Сегодня в нашем мире распространены и главенствуют другие люди, словно сошедшие с полотен Сальвадора Дали, — с “выдвижными ящичками” в головах и сердцах. Для них любая птица — просто птица, и никаких бездн взгляд ее не открывает…»

«Дар воображения вечен как любопытный детский взгляд, зачарованный первым снегом, как неистребимая жажда целостной личности жить «по совести» и выживать — в плену ли, на краю ли пропасти в родной стране, под тяжестью рока или под властью злых людей...»

«Да, для многих коллег по творческому цеху, к сожалению, он был другим — непонятным. Например, за насмешку над классической поэзией он мог расстаться с товарищем…»

«Говорят, что лирика — форма поэзии, а поэзия — форма искусства. Существует ли наука о формах искусства? Что есть наука? Та или иная наука есть совокупность приемов исследования над тем или иным объектом. Но, говорят, объекты научного исследования безразличны; следовательно, объект искусства (красота), есть, между прочим, объект научного исследования…»

Антропный принцип предполагает существование огромного множества вселенных. Предположение о множественности вселенных становится естественным сразу, как только Вселенная признана физическим объектом. Но хотелось бы еще знать каков конкретный механизм производства этого огромного множества. Оказывается, космологическая инфляция делает и это, что первым понял Андрей Линде.

Достоевский дал нам то знание о человеке, за стремление получить которое гетевский Фауст чуть не заплатил своей душой. Или, по крайней мере, ту часть этого знания, которое формулируется как ответ на вопрос: ”Что есть человек?”

Сознание странное... И к ужасам пассивно готовы, и созерцательное чувство вины есть. Активного покаяния нет. Пожалеют зэков, и сразу о квартирах на материке. Этически невменяемы. Боюсь, что музей своей норильлаговской экспозицией выполняет функции «покаянного камня».