Эссе

Структуру нынешней Вселенной дали ничтожные квантовые флуктуации метрики, имевшие место на стадии инфляции. Но эти флуктуации образовали не только неоднородности плотности: они же родили реликтовые гравитационные волны, которые живут и поныне как реликт ранней Вселенной.

Так кто же такой писатель? Шарлатан или демиург, проповедник добра или богомерзкий дух растления, а, может быть, просто отживший свое и потому лишний «винтик» в обществе торжествующего «свободного рынка»?

Можно сказать, что опираясь на два предыдущих, Марина Степнова смогла создать третий роман, более глубокий, более дерзкий, более, на мой взгляд, сложный. Он целостный, здесь нет неравноценности начала и завершающей части, которая наблюдалась многими в предыдущих книгах.

Поэтическая книга — если она книга, а не сборник стихотворений — своего рода гипертекст, в котором всё связано со всем. Прелесть этой книги в том, что можешь читать её не часть за частью, не страницу за страницей, а вразброс, в диктуемом невнятным чувством порядке, открывающем новые связи, накладывающиеся на замысленные автором и образующие пространство диалога с ним.

Я склонен думать, что в эпоху, предшествовавшую изобретению радио и телевидения, что-то другое должно было случаться, чтобы десятки тысяч людей вдруг поддавались разрушительному порыву и кидались жечь, грабить, убивать представителей верхов, а нередко — и друг друга.

«…Но на мель выкинуло не безусого матроса, а боцмана с бывалым прищуром. Я встал, отряхнулся, проводил взглядом суденышко, на всех парах несущееся к водопаду, плюнул в сторону капитана и сонма дьяволиц — и оглядел окрестности. Та-ак, что мы имеем? Твердую землю под ногами? — уже хорошо. Заводь, полную прелестных белых кувшинок? — на досуге рассмотрим каждую кувшинку в отдельности. Полузанесенную песком и илом толпу слепых и юродивых? — я наделаю из них гребцов для своего будущего корабля…»

«Между прочим, многие, и не только поэты, относятся к Елабуге с неким предубеждением именно по причине гибели там Марины Цветаевой. И я в этом смысле вовсе не феномен. Как не феномен, а закономерность, что после первого же визита в Елабугу относившиеся к ней с предубеждением непременно влюбляются в этот город…»

«Русской литературе — быть! Она есть подлинный Язык, истинная Вера и неистребимый Дух нации. Русскую литературу, в самых лучших её проявлениях, невозможно окончательно и бесповоротно подавить. Просто потому, что она выше и грандиознее своих “давителей”. Она, как птица Феникс, безусловно, способна возродиться…»

Отрывок из автобиографической повести «Неподвижное странствие»

Единственная задача жизни – демонстрировать смерть, готовить человека к неизбежной кончине. И вся человеческая цивилизация – это, по-существу, великий плач по смерти.

…Ехать на фестиваль мне выпало с целой дивизией известных, знаменитых и очень знаменитых литературных деятелей. Такого количества гениев на один квадратный метр я не видела никогда. Первый вопрос, который мне задали в автобусе: «А вы говорите по-французски?» – поверг меня в глубокое поэтическое уныние, так как в голове вертелось только «месье, жене манж па сис жур», а выглядеть умной так хотелось! Но, вспомнив афоризм Шоу: «лучше молчать и выглядеть дураком, чем открыть рот и развеять всякие сомнения», я улыбнулась (как мне показалось, очень по-французски) и забилась в угол.

Главными виновниками "посягательства на свободное рабство" становятся в глазах рабов те, которые хотят отменить рабство. До конца эти качества отнюдь не изжиты евреями и после Исхода.

е и другие верят — нет, не притворяются, а в самом деле твердо убеждены — что им удалось то, на чем погорели Адам и Ева, они успешно и безнаказанно "познали добро и зло", и потому всякий, не исповедующий их догмы и не принимающий со смирением их господства, есть преступник и враг рода людского…

Карта неоднородностей реликтового излучения — кладезь важнейшей информации. В ней зашифрованы ключевые сведения о Вселенной — карта говорит о ней, как о целом, больше, чем наблюдения далеких галактик и квазаров. По мнению автора, суммарное научное значение результатов WMAP превосходит значение открытия бозона Хиггса.

В искусстве, как и в любви, требуется дефицит предложения. Роскошь подробностей притупляет чувства, создаёт отрицательное отношение к предмету. Другими словами, хорошего должно быть мало. Если же сделаться софистом, то можно сказать, что многое — признак плохого и вредного. Будь это количество написанного или съеденного.