Эссе

Уже который раз оказывается, что важнейшие факты в космологии видели задолго до официального открытия, но не придали значения или не поверили. Космологическая инфляция, как новая парадигма, появилась в 1981 году. Часто идеи, перед тем как восторжествовать, витают в воздухе.

Креативное творчество и, следовательно, креативное образование — это прежде всего освоение себя как свободного человека, освобождающегося и освобождающего других. В несвободном обществе креативное образование невозможно, разве что точечно, спонтанно и случайно.

Наличие двухсторонней — именно двухсторонней, — связи между философией и литературой сегодня настолько очевидно, что, например, философ Бертран Рассел получил Нобелевскую премию именно по литературе — за работу «Брак и мораль», ибо по философии Нобелевская премия не предусмотрена.

Однако потом приперлась перестройка (кстати, само слово это спёрто прорабами из докладных бумаг девятнадцатого века — кому-то еще из Александров прожекты представляли), Советский Союз лебедино сыграл в ящик, точнее, дал дуба, началось смутное безвременье, надо было думать о будущем детей, и люди, будто осенняя листва, принялись хором отлетать — словно лемминги в «боингах».

«А вы где родились?» Моя жена спокойно говорит «Нью-Йорк» и её пропускают в самолёт, я тоже говорю «Нью-Йорк» и начинаю подниматься по ступеням трапа, но тут наш честный ребёнок громко заявляет: «А я родился в Сибири!» Мы оцепенели.

Только иудеи, христиане и мусульмане были готовы безжалостно убивать друг друга, ревниво защищая исключительность своей формы слияния с Богом единым, Всемогущим и Всевидящим.

«Душа Алексея, перемещаясь сквозь бесконечные миры Вселенной, выискивает там узорчатые образцы Запредельной гармонии. Однако и здесь, на Земле, художник искренне восторгается красотой окружающего мира, радуется различным проявлениям жизни. Свои переживания Акиндинов запечатлевает в картинах, старательно вырисовывая орнаменты и узоры собственных откровений. В течение многих лет художник ведет записи, в которых, будто иноземный лазутчик, фиксирует тайнописью важные сведения. Словно телеграфист, кратко чеканит предложения о том, что увидел и что поразило больше всего. Записанные впечатления потом, при удобном случае, становятся основой будущих композиций и картин…»

«Знаете, раньше, когда мне не хватало тем, я брал в руки орфографический словарь, открывал три случайные страницы и выбирал три случайных слова. Улыбнусь: иногда это чертовски здорово срабатывало! Правда, сначала эта система выдавала уж слишком несуразные результаты, но их количество росло в прогрессии катящегося с горы снежного кома, содержание становилось все более здравыми, а потом приходила неожиданная и парадоксальная мысль. И она приходила, казалось, ниоткуда...»

На коленях у нее всегда лежала серьезная книга, и я не помню случая, чтобы она говорила о бытовых пустяках. Ее окружала теплая атмосфера мудрости и благородства. «Учись! – говорили мне родители, – такого больше нигде не встретишь!»

Они из одной лавки писателей – быт у них смешан с Бытием, житейские гирьки соседствуют с весами небесными, бесы вырывают перо из хвоста у ангелов, проза пронизана гротеском, а истина – мистикой, в общем – с каббалы на тот еще бал!

Теперь надо думать о реальных последствиях наплыва такой массы нежданных переселенцев, которые вряд ли согласятся добровольно покинуть столь хлебные места и вернуться на свои пепелища.

Об опасности этого явления написаны в 20-м веке библиотеки, как блины пеклись бесчисленные вариации на тему "Ромео и Джульетты" – вспомните хоть "Вестсайдскую историю". Но почему-то ни разу не случалось мне ни читать, ни слышать, чтобы какой-нибудь борец за всеобщее братство задался вопросом: а можно ли без этого обойтись?

И если внезапно спросить исследователя: «А ты уверен, что Большой взрыв был на самом деле?» - он посмотрит и ответит примерно так же, как капитан времен Джеймса Кука, если бы его спросили «А ты уверен, что Земля – шар?».

Несмотря на большой диапазон захватываемых в этом тексте примеров и тем, это не академический каталог или научное исследование. Это рассуждение о мистификаторах и плодах их труда.

Глубочайший парадокс состоит в том, что самые рациональные виды творчества: математическое и теорфизическое, требуют таланта, прозрения, нисходящих из самых глубин жреческого, пророческого прошлого.