Эссе

Он отличился во многих делах и проявил такую доблесть, что главнокомандующий граф Воронцов назвал его храбрейшим из офицеров Кавказской армии. Гейман был ранен в одной из схваток в левое плечо с повреждением плечевой кости; удачная операция спасла ему жизнь, но с тех пор он не мог свободно владеть левой рукой и всю жизнь носил руку на широкой чёрной перевязи. Уволиться в отставку отказался наотрез.

Антисемитизм подавляющего большинства национал-демократической клиентуры имел свои корни в нищете и отсутствии перспектив на улучшение. Для большинства членов этого движения борьба с еврейским влиянием сводилась либо к стремлению завладеть еврейским лотком, либо к надежде, что устранение еврейского посредничества приведет к ослаблению экономической эксплуатации деревни.

Литературный редактор (!) одного из журналов пишет в стихах: «Когда жена ОДЕВАЕТ осеннюю обувь […] » (выделено мной. – В. Б.), а его супруга, будучи главным редактором (!!) упомянутого журнала, видимо, так очарована этим посвящением, что и не думает поправлять благоверного, сделавшего её, по сути, шизофреником, ибо одевать что-либо на себя может лишь тот, кто страдает раздвоением личности...

Незаурядность его как лектора в немалой степени обусловлена тем, что родился он в семье учителя и потому имел особый вкус, особое уважение к труду преподавателя и педагога, которые воспитывались у него с детства, с младых ногтей. В возрасте 23 лет он уже читал лекции студентам в Ленинграде с благословения А.Ф.Иоффе.

Слово, безусловно, палка о двух концах, ибо та же разговорчивая европейская культура породила чудовищную бюрократию инквизиции и вылившуюся в кровавейшую бойню полемику Реформации. Слово стало орудием давления, пытки и убийства. Именно поэтому процесс Жанны д'Арк, только в 1920 году признанной святой, занимает четырнадцать томов.

Архитектура рождается творцами, несущими особенности своего времени, своего поколения. Вы смотрите на сооружение, вы не знаете имени архитектора, вы даже можете не знать названия города, но вы чувствуете в каждом неординарном сооружении дух времени. На сколько лет-десятилетий вы можете ошибиться в оценке времени постройки?

Были, были такие времена, дорогие современники по 21 веку, когда спекулировать книгами было не менее выгодно, чем джинсами, когда грабители специализировались по домашним библиотекам, а продавщицы книжных и особенно букинистических магазинов чувствовали себя гранд-дамами, вели себя соответственно, и ни на какой козе к ним нельзя было подъехать.

Архив образовывался сам собой, в частности, в Киеве в 1919 году, когда О.Э. Мандельштам познакомился со своей будущей женой, Надеждой Хазиной, у него была с собой небольшая корзинка с автографами и черновиками. И именно эти бумаги в том же году искурил в Крыму Александр Мандельштам — его любимый средний брат.

При знакомстве русские эмигранты первым делом интересуются, к какой волне принадлежит их встречный. И дальнейшее отношение уже зависит от номера волны: первая презирает последующие за «советскость», вторая с пиететом смотрит на первую и с дрожью отвращения на третью, а третья плюёт на всех, ругает как Запад, так и Восток, и открывает кавказские рестораны на перекрёстках американских улиц.

Он выбрал две книги, которые открыли перед ним всю панораму экономической науки – с полярно противоположных позиций. Из первой ему стало ясно, «что экономикой можно заниматься, как физикой», но из второй было видно, «что там для многого нужны рассуждения не как в физике».

Вопрос заключается в предположении, что некоторые странности Ухтомского объясняются не личными проблемами, и не противоречием между “внешним рисунком жизни” и ее “внутренним содержанием”, а наоборот – очень хорошим соответствием, пригнанностью его сознания и предложенной ему “хозяевами истории” исторической роли.

Делясь новостями, Ухтомский сообщал о серии арестов в университете, где были взяты, а затем высланы из страны видные философы, социологи, юристы, экономисты: Д.Ф. Селиванов, Н.О. Лосский, Л.П. Карсавин, упоминавшийся П.А. Сорокин и другие (знаменитый «пароход философов»). Сообщая своему учителю о новой волне репрессий, Алексей Алексеевич опасался, что похожая участь постигнет и его самого, и его неугомонного брата. Эти опасения не были напрасными.

А мы с тобой совсем не совпадаем во времени, в пространстве. Привыкаем к отсутствию друг друга, но душа, нам верою и правдою служа, саднит и кровоточит от урона…

Утонут стихи в незапамятной Лете, склонятся над ними плакучие ивы... За то, что они существуют на свете, любите поэтов!

А что значит Россия в себе, «an sich»? По-своему тоже подсела на великую свою литературу. И благодаря этому – великая демократия. У каждого властителя дум свой электорат. Нельзя одновременно голосовать за обоих кандидатов. Здесь как на большой дороге: «Жизнь или кошелек!». Толстой или Достоевский?