Эссе

очерк

Всякий живущий считает свои времена небывалыми, да так оно, собственно, и есть, во всяком случае по внешним приметам. Другой вопрос в том, насколько различаются эпохи по своему духовному содержанию. Остается ли человечество единым биологическим видом, переходя от одной фазы истории к другой, или неузнаваемо меняется? Справедливо, должно быть, и то, и другое.

Иудаизм есть протест во имя святости человека, сотворенного по образу и подобию Бога, во имя равного достоинства всех нас под суверенитетом Бога. И задача иудаизма, – которая всегда была очень трудной, и за верность которой мы заплатили очень высокую цену в истории, – показать, что наш маленький народ все ещё может говорить людям о человеческом достоинстве и о человеческой свободе!

Если бы сегодня провели выборочный опрос где-нибудь в центре Тель-Авива на улице Дизенгоф, задавая прохожим только один вопрос: «Какая заповедь должна была быть дана народу Израиля первой?», то я думаю, что никто бы не сказал, что это «заповедь освящения месяца».

Книга Иеѓошуи продолжает повествование Пятикнижия, завершающееся рассказом о смерти Моше, его погребении, тридцатидневном трауре, по завершении которого говорится, что избранный Моше преемником Иеѓошуа, один из двенадцати разведчиков, "исполнился духа мудрости" (Слова, Дварим 34:1-12, 9). Именем Иеѓошуа нарек своего преемника, первоначально именовавшегося Ѓошея, Моше.

Согласно одной из легенд, во времена р. Мойшелэ в Звягеле существовало сообщество цадиков под названием «хаврайа». Каждую пятницу вечером после трапезы они сходились в бес-медреше для совместного исполнения «Шир а-Ширим». Кроме них, туда больше никого не пускали, и стоявшая снаружи толпа слушателей с благоговением внимала доносившиеся до неё волшебные звуки.

Бытует мнение, что Анна испытывала к иудеям стойкую неприязнь. Однако подтверждений сему не находится, хотя воспитанная в догматах св. Предания, эта цесаревна, казалось бы, не могла не испытывать брезгливый страх перед басурманами, а уж тем более - перед “врагами Христовыми”, об изуверстве и каверзах коих только и вещали святые отцы Церкви.

Испытав на своем горбу сизифовы прелести репатриации, Капитайкин в результате уяснил: если не можешь поднять – попробуй вознести. Если нельзя принять, вытерпеть, надо превратить свою боль – в творение. Вознесение невыносимого!

Это первая коллекция, подаренная деятелями искусств Израиля стране Исхода выходцами из стран восточно-европейской диаспоры. Некоторые из них проживают в Израиле с начала 1970-х годов, а кто-то репатриировался в годы Большой алии. Впрочем, есть и те, кто родился в Израиле.

Саудовская Аравия прозрела: вдруг оказалось, что гарантированная поддержка США в обеспечении безопасности страны не так уж и гарантирована, и что свои проблемы придется решать самим. Нужно искать союзников. И совсем неожиданно оказалось, что источник угрозы миру совсем даже не Израиль, а Иран.

Одесса в начале XX века. На Приморском бульваре, возле памятника Дюку сооружён фуникулёр. Вместо конок в городе и паровых поездов на дачных линиях, пущены трамваи (одесситы называют их электричками). Легковых автомобилей почти не видно. Улицы забиты дрожками, экипажами, пролётками, ландо, каретами, шарабанами - извозчики не сдают своих позиций.

Это был поступок большого личного мужества, чреватый непредсказуемыми последствиями - вплоть до принудительного помещения в «психушку» или тюремного заключения. Поступок вдвойне опасный, потому что советское руководство буквально на днях разорвало дипломатические отношения с еврейским государством, и искатель израильской визы автоматически превращался в «изменника родины».

Некоторые исследователи полагают, что Гитлер подозревал у ненавидимого им отца Алоиза наличие еврейских корней с отцовской стороны. Причем совершенно без всякого основания, как убедительно показал еще в 1971 году историк и биограф Гитлера Вернер Мазер, основательно изучивший его родословную. Но мнительный фюрер боялся разоблачения.

Геннадий Николаевич ушел из оркестра на самом деле. На смену ему как раз и пришел Федосеев, и уже при нем случилось то, на чем настаивал Лапин. По Федосееву - якобы настаивал. "Меня назначили, - с обидой говорит он дальше, - на роль "антисемитского городового".

Соловьев с сарказмом писал о нравственной сомнительности проповеди преимуществ христианства перед иудаизмом под крики «бей жидов!». Он считал, что «лучше отказаться от патриотизма, чем от совести»