Эссе

Испытав на своем горбу сизифовы прелести репатриации, Капитайкин в результате уяснил: если не можешь поднять – попробуй вознести. Если нельзя принять, вытерпеть, надо превратить свою боль – в творение. Вознесение невыносимого!

Это первая коллекция, подаренная деятелями искусств Израиля стране Исхода выходцами из стран восточно-европейской диаспоры. Некоторые из них проживают в Израиле с начала 1970-х годов, а кто-то репатриировался в годы Большой алии. Впрочем, есть и те, кто родился в Израиле.

Саудовская Аравия прозрела: вдруг оказалось, что гарантированная поддержка США в обеспечении безопасности страны не так уж и гарантирована, и что свои проблемы придется решать самим. Нужно искать союзников. И совсем неожиданно оказалось, что источник угрозы миру совсем даже не Израиль, а Иран.

Одесса в начале XX века. На Приморском бульваре, возле памятника Дюку сооружён фуникулёр. Вместо конок в городе и паровых поездов на дачных линиях, пущены трамваи (одесситы называют их электричками). Легковых автомобилей почти не видно. Улицы забиты дрожками, экипажами, пролётками, ландо, каретами, шарабанами - извозчики не сдают своих позиций.

Это был поступок большого личного мужества, чреватый непредсказуемыми последствиями - вплоть до принудительного помещения в «психушку» или тюремного заключения. Поступок вдвойне опасный, потому что советское руководство буквально на днях разорвало дипломатические отношения с еврейским государством, и искатель израильской визы автоматически превращался в «изменника родины».

Некоторые исследователи полагают, что Гитлер подозревал у ненавидимого им отца Алоиза наличие еврейских корней с отцовской стороны. Причем совершенно без всякого основания, как убедительно показал еще в 1971 году историк и биограф Гитлера Вернер Мазер, основательно изучивший его родословную. Но мнительный фюрер боялся разоблачения.

Геннадий Николаевич ушел из оркестра на самом деле. На смену ему как раз и пришел Федосеев, и уже при нем случилось то, на чем настаивал Лапин. По Федосееву - якобы настаивал. "Меня назначили, - с обидой говорит он дальше, - на роль "антисемитского городового".

Соловьев с сарказмом писал о нравственной сомнительности проповеди преимуществ христианства перед иудаизмом под крики «бей жидов!». Он считал, что «лучше отказаться от патриотизма, чем от совести»

Перетц вел в Петербурге открытый дом, принимая у себя, по словам барона Модеста Корфа, "весь город". В числе его гостей, между прочим, был и граф Канкрин, впоследствии министр финансов, но особенно близок был Перетц к государственному секретарю Михаилу Сперанскому.

Антиеврейская кадровая политика. Оголтелая антисионистская и антиизраильская пропаганда в партийной печати. И — странный, молчаливый антисемитизм, никогда нигде до того не встречавшийся. Евреев окружили заговором молчания. Еврейская тема была абсолютно невозможна ни в печати, ни в устных публичных выступлениях. Само слово “еврей” было почти что непроизносимым.

Те, кто изучал жизнь и творчество М.Цветаевой, знают, что для неё, в ранний период жизни и творчества было характерно неприятие любых устоявшихся социальных правил, демонстративное "бунтарство" и “протест” против существующего общественного устройства. Оно выражалось в "грубости" и воспринимаясь посторонними людьми как "невоспитанность".

В телефонных гудках – шуршащая дрожь слов, срывающихся с разлюбивших губ. Шикарно! Уже – великолепно: удостоился лис­топада мыслей. Не помыслов, правда.

Каждые несколько лет в Израиле проводится общая конференция семьи Ривлиных. (Rivlin family conference) Организаторы рассылают много тысяч писем и приглашают к участию всех членов этой семьи-фамилии. По оценкам инициаторов насчитывается более 10 тысяч ныне существующих кровных членов этой семьи. Обширная программа включает научную и культурную части. Количество участников конференции достигает 3 000 членов этой разветвленной семьи.

В Берлине Исаак Ауэрбах влюбился и женился. Новоиспечённой супружеской паре казалось, что Хоне Вольфстал малопрактичен в должности импресарио, а под их руководством опереточная труппа могла бы иметь значительно больший материальный успех. К тому же, театральные критики, нахваливая композитора исполняемых оперетт, зачастую забывали упомянуть автора либретто и стихов. Коллектив раскололся.

Когда в 1960-е годы группа еврейских лидеров из Милуоки попала на прием к президенту Израиля Шнеуру-Залману Шазару, тот заметил, что они могут гордиться знаменитым представителем своего города. Лидеры подумали, что Шазар говорит про Голду Меир; каково же было их удивление, когда выяснилось, что он имеет в виду скромного милуокского плотника, Эсселина!