Религия

«Все физические силы земли, такие как притяжение и отталкивание, теплота, электричество, радиация и другие, есть символы духовных сил Царства Небесного. Сами по себе эти физические силы не были бы силами и не смогли бы существовать, если бы они не проистекали из неизмеримо больших духовных источников. И если бы над физическими силами не было бы контроля и мощи вечных разумных сил, физические силы взбунтовались бы и обратили бы весь мир в хаос…»

«Задача любого художника — генерировать идеи и отражать их в художественных образах. И здесь важно, насколько человек гуманитарно образован, подготовлен к пониманию искусства, и насколько наделен даром от Бога. Например, окончив определенное художественное учебное заведение можно стать талантливым ремесленником, но не стать настоящим художником-творцом. Чтобы научиться образно мыслить, нужно получить дар свыше...»

...Попытался разговорить его более заинтересованно-направленными вопросами: -“Аристон, чтобы сознательно жить в таком месте, в уединении от цивилизации, надо было иметь серьёзную причину? - “На всё Божья воля” - перекрестился. “Вы привыкли жить со своими мыслями наедине. О чём Вы размышляете?” - “На всё Божья воля” - перекрестился и вдруг... - “ходят тут ко мне за мёдом”. Никандрос шепнул, что он и ульи продаёт...

Мы должны понять положение жертв, которым надлежало сделать выбор в тупиковой ситуации между невозможным и ужасным. Им, которые оказались столь беспомощными, мало что можно было сделать, чтобы хоть чуть изменить свою участь.

Ужасающая особенность властителей дум и госаппаратов современного Запада не в том, что они эксплуататоры (это не ново), не в том, что гуманностью не блещут (и это видано-перевидано), но в том, что с энтузиазмом пилят сук, на котором сидят.

До тех пор, пока владычество Божие воспринималось как нечто внешнее, объективированное по отношению к душам людей, составляющих общественный коллектив, ответственность за создание общества, лучшего, чем нынешнее, возлагалась на Божьей Милостью Правителя.

Почти оставив свою религию, В. Франкл не смог заметить, что у еврейского народа сохранены его еврейские универсальные ценности, и внутри них можно и нужно найти тропинку индивидуальных действий.

«Образ маленькой птицы, мечущейся на багровом фоне закатывающейся советской эпохи, — не только мой автопортрет того времени, но и отражение душевного состояния многих моих соотечественников. Мы не знали, что нас ждет впереди, наши сердца сжимались в смятении. Между тем закатное небо наливалось кровью и черные стрижи с криком метались в воздухе…»

«Заданность героев Достоевского и Тютчева не имитирует Христа. Их творчество предстает в ежечасном ответственном выборе пути, а истинность выбора определяется мощью напряжения духа, полнотой сердца, зависящих, от истинности же выбора. Применяемый для создания образа Христа прием, соединяющий мощь психологического воздействия с целомудренностью взгляда автора, рожден из глубин религиозного чувства, но литературой использовался утилитарно. Магнетизм, притягательность личности Христа объясняется Его всепобеждающей любовью, источником которой является Отец...»

«Селезневу и Кузнецову требуются Евангелие и Апокалипсис. Они дают их творчеству центростремительные возможности, шанс на постоянно возрастающую динамику, на миф и апокриф — оружие в русской борьбе. Лихоносов — с Экклезиастом. В его русской ветхозаветности нет того бога закона и тоталитарной рациональности, который воспринимался Селезневым как один из главных врагов человеческой души. С селезневским и кузнецовским христианством — так кажется мне — легко совершать вылет из храма, из всей нашей привычной обрядности. С Экклезиастом Лихоносова, наоборот, хочется уменьшить вихревый эсхатологизм, прекратить подгонять время и вернуться в жаркие объятия православной повседневности — со святыми, иконами, литургиями, близкими и дальними святынями…»

«Герой рассказа, казалось бы, дошел до крайней степени безразличия, отверг все, приобрел револьвер, но ощутил внезапную жалость к плачущей девочке, бегущей навстречу ему. Тем не менее он подчиняется воле рассудка, который твердит, что никакой жалости он не может испытывать, ведь скоро он умрет и все исчезнет…»

«Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святого Божьего…»

«Ум, опутавший себя началами натурализма и исключительно опирающийся только на законы природы, как он себе воображает, не верит в чудеса вообще, а следовательно, и во всякий частный вид чудес…»

«Используя тончайшие световые, звуковые и психологические эффекты, Андрей Арсеньевич сумел показать тот необычный мир, который мы видим в своих снах, осязаем в своих предвоспоминаниях и предощущениях. В мире Тарковского даже полунамеки на полузвуки и полудвижения вызывают эстетическое удовлетворение...»

Известно доподлинно из тех же уст, что любимому народом царю-герою нет доли в раю, ибо на Высшем суде чаша весов со злом перетянула чашу с добром. Душа его сошла в пятый отдел нижнего ада.