Обзор

Десять лет в отказе оставили очень серьезный след в моей жизни, который не мог не отразиться на взаимоотношениях с морем, работодателями, сотрудниками и прочим окружающим миром. А море — это и вызов, и отдушина. Человеком движет желание познать себя и предел своих возможностей, а также максимально приблизиться к нему. Планка при этом все выше и выше.

Обо всём этом и написана книга — как в Петербурге возникла семья, как сплелись с культурой города три её поколения, как родился мальчик, любивший город и скрипку, и как семье пришлось уехать в Германию. Мальчик стал математиком и создал теорию множеств, новую основу математической науки.

Павел считал, что Россию спасет не демократизация, а “аристократизация” общества — “аристокрация духа”, как он ее называл. Он мечтал о рыцарской верности подданных и вводил систему духовного диктата, призванную, по его разумению, споспешествовать процветанию страны и народа.

Именно поэтому, от безошибочного нерассуждающего чутья и вопреки межеумочной, пошлой действительности: сидящий рядом со мной в окопе — пусть он хоть Изя, хоть Шапиро, хоть какой ни есть носатый, картавый, он — русский. А отсиживающийся в тылу (неважно, это мифический Ташкент или левый берег Волги у Сталинграда) ворюга-интендант, пусть он хоть Степан, хоть Василенко, хоть как там “Рэвэ та стогнэ” спивае, он — еврей. И точка!

Идеи космополитизма — идеи широкого международного общения и мирового правопорядка в изложении советской пропаганды превратились в орудие экспансии капитализма и американского империализма, прямо угрожающего самому существованию советского государства. Это особенно остро проявилось в кампании по насаждению «идейности» в литературе и искусстве, которую инициировали известные идеологические постановления ЦК ВКП(б).

Первая попытка напомнить и у нас о Б.П. Герасимовиче (и Б.В. Нумерове), называя вещи своими именами, была предпринята автором настоящей статьи при подготовке коллективного юбилейного тома «Развитие астрономии в СССР. 1917–1967» в серии таких тематических монографий, издание которых осуществил тогда Ин-т истории естествознания и техники (ИИЕиТ) АН СССР.

Однако такие настали в красной России времена, что дикие и по сути и по форме обвинения выдвигались в адрес самых невинных людей. Впрочем, не одни чекисты взывали к властям с призывом устранить Вавилова из жизни. Того же требовали и некоторые из завистливых и не столь успешных, как Вавилов, людей.

Белоусову как гражданину и патриоту было невыносимо жалкое экономическое и политическое состояние России в этот период. И он мечтал из него вырваться, вернуть России почетное место в мире. Но это (приходится говорить банальные вещи) не обеспечивается фантастическими прогнозами и без серьезных жертв. В аналогичной ситуации в период битвы за Англию Черчилль говорил, что не может обещать ничего, кроме пота и слез.

Место было выбрано не просто случайно, а по принципу “в одно место бомба не попадает” — телефон в квартире был отключен, квартира ощутимо прослушивалась, и это легко было проверить, достаточно вслух сказать о какой-то встрече, прийти туда и увидеть ожидающих “топтунов”. Поэтому, когда надо было говорить о наших делах, мы “говорили” на бумаге, называли этот процесс “русско-русским разговорником”.

Да, только очень великий художник мог нарисовать эту грандиозную картину человеческих жизней и судеб во дни той беспримерной схватки с фашизмом, собрать и переплести их, найти ту единственную правду той войны и того мира, которая непостижимым образом объяснила «внешне бессмысленную связь расколотых образов и световых пятен».

Подавляющее большинство красноармейцев (80%) составляли в то время вчерашние крестьяне. Этих людей советское государство в конце 1920-х – начале 1930-х годов лишило земли. Миллионы членов крестьянских семей были репрессированы и сосланы в Сибирь. Немудрено, что у красноармейцев-крестьян не было никакого настроения воевать за такое государство.

Изучение истории — в большой степени работа над ошибками. Я уверен, что сегодня, особенно сегодня, есть смысл вспомнить общую предвоенную ситуацию в Европе — весьма паршивую ситуацию, и попробовать понять, почему даже на общем плохом фоне Франция оказалась в совсем плохой.

Нельзя к происходившему в то время подходить с критериями сегодняшнего дня. Страшная Война с миллионами убитых окончилась считанные недели тому назад. Солдаты Еврейской Бригады не были тихими еврейскими мальчиками и джентльменами. Тихие еврейские мальчики остались в Польше и погибли в Катастрофе.

Даркей шалом представляет собой сильную форму modus vivendi либерализма — ряд принципов, побуждающих нас жить мирно с людьми, чьи убеждения и путь жизни несовместимы с нашими. Несмотря на глубокие различия, мы должны разделять общее гражданство и вносить свой вклад в благосостояние других общин.

Воплощаясь в творящемся времени, история как замысел Бога оставляет меты, в которых потомки, близкие, дальние, увидят знаки, знамения. Современник их не заметил, не увидел, не осознал. Не поверил ни слову, ни крику, ни поступку пророка.