Обзор

Не оставляй тот город, что так тиранил Первой любовью, которой всегда не равен. Город, где если пасмурно, значит, ясно. Город, где шорох прибоя как шум трамвая. Город, где мама всесильнее бога Яхве. И недоступней всевышнего, так бывает.

Воистину, Окунь словно окно открывает, врата распахивает в причудливый храм живописи, приглашает радушно – разуйте глаза и дерзайте! Входите. А там уж как карма ляжет.

И неожиданно для самой себя я вспоминаю, как прикрыв глаза тяжелыми морщинистыми руками, зажигала субботние свечи моя бабушка Неха. Руки её слегка дрожали. Простенький серый платок сползал на лоб. Она не поправляла его, продолжая молиться. Никогда не думала, что через целую жизнь всплывёт перед моими глазами её образ. И вот совсем неожиданно я увидела её.

Правильная упаковка – это модель, образец для подражания (какие бы ещё слова сказать?). И для правильной упаковки мы всегда можем указать число контактов данного шара с окружающими, так называемое координационное число. Для пирамид, которые мы видим на базаре, можно сказать, что каждый шар окружён 12 шарами. Координационное число равно 12. Есть такая правильная упаковка, даже две её разновидности (она называется гексагональной). А когда число шаров 11 или 10 – могут ли быть такие правильные упаковки?

И не ропщи, что вы не квиты. И, добротою зло поправ, еврей, прости антисемита – он иногда бывает прав

Коснулось наконец-то и тебя Вторженье жертвенного зова, Чтоб жил ещё, сгорая и любя, В стихии горестного слова.

небо же было треснувшим, как фарфор, как китайское блюдо. мы шли с тобой на Фавор. ветер, гибкий словно рука Плисецкой, шевелил виноградные листья. листья были мертвы, будто куколки бабочек. начало зимы, увы, не щадит даже место самой странной из вивисекций.

Чумовой мазохизм: быть рабом своей темы, чья малейшая прихоть, любой каприз сладким гнётом гнетёт вариаций, реприз. Как прекрасна! Как непредсказуема! – тем и подчиняет рассудок и волю: ундина из глубин путеводных, из тёмных вод подаёт сигналы, зовёт и зовёт своего верноподданного паладина.

Зачем бывал ты молчаливым? Боялся ль жизнь прожить вотще? Что делало тебя счастливым И был ли счастлив ты вообще? Дела гудят, как летом улей, Кручусь и я на кураже. Но «лапонькой» или «крысулей» Не назовут меня уже.

Зарыли бесправное наше наследство На юге Сибири, в предсердии вьюги, Под камень-под крест. Где пыльное лето короче, чем детство. Но все, что мы помним еще друг о друге, Не больше, чем текст.

Шаги скрипят, и в валенках тепло, И праздничной резьбой какой-то мастер Одел и сад, и крышу, и стекло. И Ель идет навстречу – Богоматерь. И тает воск лица, и рук, и ног, Бегут колеса звезд, мелькают спицы, И кажется, вот-вот родится Бог Во тьме души. И мир от слез двоится.

И чего тут только нет! И керамика, и скульптура, и куклы, и макраме, и каллиграфия, и антиквариат, и ювелирные изделия, и салоны дизайна! На любой вкус и на любой карман. Но, коль скоро с самого начала пошла у нас речь о художниках, то и остановимся на собраниях живописи. Старожилы, конечно, помнят славу первых галерей Жана Тироша, Хораса Рихтера, Мэри Рибенфельд, Айрис Самуэль («Old Jaffa»), гремевшую далеко за пределами не только города, но и страны. С тех пор минуло очень много лет. Пришло другое поколение художников, появились новые веяния, но галереи, как были, так и остались, правда, с новыми хозяевами. Многие из них заговорили по-русски.

Все наискось, все на беду. Петляю, как опытный лис. Я чистое слово найду, Такое как белый нарцисс. Оно повлечет за собой, Проляжет как мартовский путь, Путь белый, почти голубой, Текуче подвижный как ртуть. И бег мой отчаянно рьян, Хотя и на выдохе лет. Срываю я желтый тюльпан – И вот мой весенний букет.

Но стоит отвернуться от окна, Как в глубине негромкого уюта, Где мягко светит старенький компьютер, Увидишь ту, которая одна, Которая в столицах и в глуши Уже давно живёт одним тобою, Свою судьбу с твоей связав судьбою... О чём писать? Об этом и пиши...