Публицистика

Часы оказались наглядной моделью для различных механистических представлений об устройстве мироздания. Само движение небесных сфер и законы природы стали уподобляться часам, а приводимые в движение часовым механизмом механические куклы оказались моделями живых людей и животных. Часы стали символизировать такие качества как Мера и Мудрость, а искусство часовщика оказалось сопоставленным с божественным творением.

Новая супруга его не разочаровала — она была мила, элегантна, ее серо-голубые глаза и золотые кудри показались ему очаровательными, — и после двухчасовой беседы со своей нареченной он ускакал вперед, проследить за приготовлениями. Альфонсо не хотел ждать. От Болоньи до Феррары Лукреция и ее огромная свита двигались водой, по каналам. Это было удобно, спокойно и безопасно, но для нетерпеливого жениха — слишком медленно.

...Какой-нибудь въедливый читатель справедливо упрекнёт меня: пишешь, мол, о Северной столице, и так много про туалеты! Верно, что-то неладно у автора с этим вопросом. Но и Валентина Матвиенко, люди не дадут соврать, как-то не без иронии заметила: “Мало, мало у нас в Питере туалетов. Пора уж ставить мемориальные доски: “Здесь был туалет”.— А нынче здесь китайский ресторанчик, – добавил бы автор. Поддержал бы меня и великий Пикассо...

Но заниматься любимым делом Борису Евгеньевичу Семейкину было уже не суждено: 18 апреля 1938 г. датировано Постановление (об избрании меры пресечения) по обвинению Б.Е. Семейкина по ст. 54-8 и 54-11 УК УССР в подозрении, что он является активным участником антисоветской украинской националистической организации.

Интересен был метод преподавания Мейера. Чтобы облегчить будущим юристам вхождение в профессию, он на занятиях консультировал обращавшихся к нему по юридическим вопросам людей. В своей работе «О значении практики в системе современного юридического образования» Мейер пишет: «Знание односторонне, и человек нелегко убеждается, что сверх знания требуется ещё умение применить его»

За 1923–27 гг. оперный театр под руководством Голинкина поставил более 15 спектаклей классического оперного репертуара. Голинкин был поборником исполнения опер на иврите (еще в Одессе И. Карни и Ш. Черниховский перевели на иврит многие либретто). Спектакли давали в Тель-Авиве, Иерусалиме, Хайфе, их посещали и евреи, и арабы, и англичане, за первые три года — более 150 тысяч человек.

«…бросается в глаза такая особенность: если в стадии рекламы поправок по ТВ муссировались индексация пенсий, забота о медицине и культуре, защита границ и животных, при лукавом умалчивании Главной Поправки, — то теперь прорвался наружу маскировавшийся главный смысл всего этого затратного мероприятия: нескрываемый шквал восхвалений того, что это был “триумфальный референдум доверия Путину” (так выразился Песков). И сам президент выразил “искреннюю благодарность народу за оказанное доверие”, признав при этом “существующие недостатки” и оправдывая их тем, что 30-летний срок существования новой демократической РФ слишком мал в историческом масштабе для их полного исправления. (Разумеется, и 20-летний срок его личного правления в богатейшей стране мира для этого исторически мал, поэтому и нужно “обнуление” с продлением президентских отеческих забот о народе и об олигархах.)…»

Главная прелесть математики — ее свобода от необходимости проверять свои результаты в земной действительности — может иметь, как и всё на свете, теневую сторону: живя в приятно-прохладном воздушном замке, можно и не выглядывать в окно. А физикам приходится выходить из милого сердцу Замка, чтобы проверить, прочно ли теория стоит на земле.

С лета 1919 года Борис Семейкин — рядовой в Добровольческой армии. Менее года спустя — военные дороги и коллизии судьбы приведут его в ряды Красной армии, разделив в этой части судьбу своего будущего коллеги Владимира Михайлова. После демобилизации они поступят на первый курс Харьковского института народного образования.

1500 год от Рождества Христова был объявлен Юбилейным, и в этот год толпы паломников стекались в Вечный город отовсюду, и в количествах, доселе невиданных. Этому не помешала даже идущая в Италии война. Иоганн Бурхард утверждал, что через Рим прошло вчетверо больше народу, чем жило там постоянно — 200 тысяч человек посетили Рим.

Остро вставал вопрос: является ли Хуберт Хуго Банкрофт историком. Когда он тратил свою жизнь, свои деньги и свое здоровье на сбор самого полного для историков источника исторической информации, такой вопрос не возникал. Но после началась вполне обычная в академической среде ревность и зависть. Его обвинили в отсутствии ссылок…

Именно в 1937-м «после разгрома троцкистов на физическом факультете МГУ», как это назвал новый декан — А.С. Предводителев, начала «сплачиваться» та самая группа, которой было неуютно в присутствии физиков школы Мандельштама. Проще всего это описать старой одесской пословицей: «Если ты в Николаеве — умник, то в Одессе — еле-еле дурак».

Может возникнуть естественный вопрос: почему Маяковский безропотно принял условия ссылки? Неужели он, успешный и знаменитый, не мог поднять свой мощный голос, повернуться и уйти? Ответ неоднозначен: и мог — и не мог. Всё очень непросто складывалось в его жизни.

Примерно в это же время, в самом начале октября 1499 года, в Италию вторглись французские войска. В их рядах ехал гордый всадник, разряженный в шелка и бархат, новый герцог Валентинуа Чезаре Борджиа. В Италии его теперь звали по его французскому титулу, переделанному на итальянский лад. Чезаре Борджиа, герцог Валентино.

Вопрос стоит приблизительно так: весь проект задуман как некое совмещение двух миров — давно ушедших дней, в которых декларативно действуют реальные люди нашего времени, которые не «играют» (как артисты), а «живут» в проекте. При этом они и не засланные туда из будущего персонажи, как «Янки при дворе короля Артура». А кто же? Как такое сочетание работает? В этом, по сути, и есть главная новизна проекта, которая должна была, по замыслу, высечь некую новую эстетику.